Иная кровь

— Гравий идет, мы не успеем, не успеем! — запричитали со всех сторон. — Надо спрятать мясо, а то будет, как в прошлый раз, златозубы все отберут.

И хотя веревка по-прежнему болталась, свободно свисая с края, «подравненные» словно не замечали ее. Вместо того, чтобы освобождать себя, они суетились и спешили помочь тем, кто держал Кая. Спешили отрезать ему руку.

— На помощь! — закричал он, когда почувствовал, что кожа на руке лопнула, поддавшись тупому лезвию, а дьявол в обличие человека уже пилит мышцу. Все происходящее было до нелепости несправедливым.

Снова комок глины в лицо, и бесконечные секунды борьбы за глоток воздуха.

И тут в темноте норы что-то ухнуло и заскрежетало, с неумолимой скоростью приближаясь к месту его расчленения. И по мере того как звук нарастал, хватка навалившихся на него «подравненных» ослабевала — очевидно, происходящее стало сюрпризом и для обитателей норы. Кай скосил глаза и понял, что яма была низкой, но просторной, вся изъеденной ходами и лабиринтами. И сейчас из одного лаза надвигалось нечто. Сначала он решил, что на них катилось гигантское яйцо, но оно было бы слишком фантастичным, а в вымысел Кай не верил. Когда гладкая сфера врезалась в людей, сбив их с него, он увидел, что за гладкой блестящей поверхностью прятались двое, которые вместе держали ее наподобие щита, ловко отталкиваясь от глины свободными руками. Щит оказался дверью от машины, с ручкой и внутренностями, оставшимися, после того как ее вырвали. И эта дверца вписывалась в окружение норы также легко, как и «подравненные» калеки — возможно, оттого, что тоже была лишь частью прежнего организма.

Человек, спасший его, не отличался от остальных «подравненных», но Кай запомнил его глаза — живые и черные, словно антрациты. Такие же были и у парнишки, который держался рядом, ловко ковыляя на своих обрубках. Каю не нужно было второго шанса. Едва дверь снесла с него полулюдей, как он подскочил и, забрав у человека «оружие», принялся размахивать им вокруг себя и спасителей. Благодаря росту, ему удалось разогнать толпу довольно далеко от себя, но краем глаза он видел, что из нор лабиринта к ним ковыляют другие «подравненные».

Оглянувшись, Кай оценил расстояние до дыры с веревкой, отметив, что свет в отверстии стал ярче. Гномы приближались.

— Вместе нам не уйти, — прохрипел спасший его подравненный. — Нас сдернут, когда будем подниматься. Полезай первым, я их задержу. Главное — спаси ее!

Он кивнул на парнишку, который мужественно махал заточенной ложкой перед лицами нападавших. Кай оцепенел, правда, всего на секунду. Лохмотья свободно болтались на мальчишке, скрывая фигуру, но вот он поднял руку, защищаясь от удара, и в прорези грязной рубахи мелькнуло то, что у мужчин быть не могло. Кай еще ни разу не видел женской груди, но из дорожденных снов знал, как устроены женщины, и чем они хороши. Существо рядом нельзя было назвать женщиной, — слишком оно было на нее не похожим. В дорожденных снах Кая женщины были длинноволосы, стройны, хрупки и прекрасны ликом. Они говорили мелодичными голосами, красиво пели и чувственно двигались. Эта женщина, а вернее, только ее половина, ничем их не напоминала: бритая голова в порезах и болячках, сильные, мускулистые плечи, способные составить конкуренцию Каю, корка грязи, покрывающая лицо и тело. У нее были такие же глаза, как у мужчины — черные, словно антрациты, с той разницей, что у него они горели жизнью, а у нее были глаза давно умершего человека. Да, она не походила на прекрасных дам из его снов, но также не были похожи на людей все, кто гнил в этой яме. Кай понял, что, если он выберется из дыры, то уже никогда не будет прежним. Он не мог вернуть этой женщине отрезанных ног, но знал, что должен был вернуть в ее глаза жизнь.

Мужчина был не прав. Они спасутся все вместе.

— Нет, — крикнул ему Кай, размахивая дверью. — Ты и она, вы идете первыми, а я прикрываю. Как только будете наверху, я прыгну следом.

И тут понял, что разговаривал с мертвецом. Женщина выла и била кулаками в грудь распростертое тело, из глазницы которого торчал нож. Его метнул тот, который хотел отрезать Каю руку. В яме было так шумно, что, наверное, Гравий уже не просто шел: он должен был бежать со всех ног, чтобы подавить бунт в своем подравненном царстве. Отверстие было таким ярким, словно факелы уже окружали его со всех сторон.

Подбежав к женщине, Кай дернул ее за руку, отпрыгнул от кулака, нацеленного в живот, и яростно зашипел.

— Если хочешь, чтобы его смерть была не напрасной, полезай мне на шею. Ему уже ничем не помочь, но умер он за тебя. Чтобы ты могла жить! И ты последняя дура, если этого не понимаешь. Живо!

Какую-то долю секунды, он тонул в черном блеске ее глаз, ожидая, что она разобьет ему лицо. Кулаки, истоптанные от передвижения на руках, у девицы были большие и сильные. Но вот она коротко кивнула и, вцепившись ему в плечо, повисла на шее, болтаясь там, словно огромный клещ. Это было вовремя, потому что в следующий миг Каю пришлось завертеться из стороны в сторону, отгоняя наседавших подравненных.