Иная. Песнь Хаоса

«Что такое зов? Как у животных слепая воля или как у людей зов сердца?» – подумала Котя, и эта мысль засела в ней острым шипом.

9. Предвестники новой жизни

Они шли в неизвестность, двое потерянных детей разных миров. Но все-таки вместе, отдав себя на милость заснеженного пути. Лес тянулся долго, несколько нескончаемых дней. Дорога слишком утомила, Коте хотелось погреться у печки, снять сапоги. Она устала от вкуса жареного мяса без специй, даже если это были вполне сочные кролики. Ей хотелось хлеба и масляной каши. Она вспоминала, как доила корову и несла в избу теплое парное молоко, как взбивала сметану и сквашивала творог. Она тосковала по матери, временами корила себя, что дома-то ее почитают за мертвую. Но вперед уверенно вела общая с Вен Ауром цель.

В деревне его бы не приняли, а уходить от него Котя не желала. Пусть и боялась неосторожно брошенных слов Вхаро. Идти вместе, болтать о пустяках, преодолевать трудности – все это не пугало, а, наоборот, приносило радость. У Коти впервые появился настоящий верный друг. Она отвечала взаимностью, подбадривала его и рассказывала о людском племени. Но как только речь заходила о любви… Даже не о ней, потому что напрямую Вен Аур не решался заговорить. Как только неосторожно встречались их взгляды или же нежно тянулись друг к другу руки, Котя терялась. Неужели все это направлял только первобытный животный зов? Не верилось. И все же сердце глодали сомнения.

«Ничего, в городе ждет много других забот», – подумала Котя. И чем реже она возвращалась к мучительной теме, тем легче становилось на душе.

Генерал Моль не появлялся, не ранил слух стрекот крыльев. Зато песня, что звала почти всю жизнь, постоянно теплилась в груди щемящей радостью, неразумной, непереводимой. И не существовало слов, чтобы выразить это безымянное чувство предназначенности друг другу. Котя даже благодарила Вхаро за то, что проклятый разбойник отвратил Вен Аура от идеи искать еще кого-то. Улеглась смешная ревность. Но росло беспокойство о насущных мелочах.

– Как думаешь, здесь тоже слышали об оборотне? – вопрошал спутник.

– Не знаю, – отвечала ему Котя.

Приближение к человеческому жилью возвестили отдаленные женские голоса. Они доносились сквозь лес мелодичным эхом, перелетая меж оттаивавших стволов. Хотелось побыстрее найти пристанище. Котя надеялась, что их не прогонят. Пение притягивало радостной безобидностью, оно манило знакомыми переливами. Даже усталые окоченевшие ноги повиновались теперь лучше.

Вскоре из-за поворота показалась деревня. Крупная, с добротными избами, на крышах которых торчали печные трубы, она зазывала и манила. Даже собаки не залились слаженным лаем в присутствии Вен Аура. Ему все лучше удавалось сохранять облик человека.

Какой-то мужик въехал в деревню на розвальнях с хворостом и охотничьей добычей, так его низенькая лошаденка даже ухом не повела. Котя усмотрела в этом добрый знак: в ее спутнике даже животные больше не чувствовали хищника из Хаоса.

– Ой, Котя, мы попали в деревню сумасшедших! – подивился Вен Аур, издали рассматривая селение.

Уже не раз отвергнутые, странники остановились нерешительно у околицы.

– Да нет, что ты! – от души рассмеялась Котя, прикрывая рот рукавицей.

– Будет человек в своем уме с крыши орать?

На большинстве крыш и правда стояли по две-три женщины, простиравшие руки к небу. Это их пение и разносилось далеко по лесу. Вен Аур непонимающе хлопал глазами.

– Да это они весну закликают. Веснянки поют! Ты послушай слова. Мы с матушкой и женами отчима так же делали, – объяснила Котя, довольная тем, что знает об этом больше спутника.

Он-то весь мир посмотрел, пока до нее добирался.

– А зачем на крыше?

– Чтобы лучше слышала.

– Весна, что ли? Так она не живая, и ушей у нее нет, – обиженно буркнул Вен Аур и, подбоченившись, продолжил: – Ерунда все это. Весна приходит, потому что Барьер где-то нагревается, а где-то остывает. И так посменно. Если будет всегда лето в одном месте, магия прожжет его, как полотно, вот и перемещается. Сдается мне, разрывы Барьера случились как раз из-за перегревов, хотя все про когти Змея твердят.

– Ой, много-то ты знаешь. И сам-то в это веришь? – отмахнулась привычно Котя.

– Конечно верю. Мы больше вас о Барьере знаем. И о том, что было до Хаоса. Самые старые из нас ведают немало. Они, говорят, еще видели сам Хаос, видели, как он перемешивал много миров.

– Пусть ведают, а нам весну покликать тоже надо. Хоть какая радость. Если все знать да объяснять, никаких праздников не останется.

От собственных слов душу запорошила нежданная тоска. Она оседала снежными хлопьями воспоминаний и сожалений: возможно, уже никогда и ни с кем не приведется кликать весну или отмечать день равноденствия. Хотя на шумные гуляния деревни никогда не звали. Прыгать через костер не велели, в хоровод молодежь не приглашала. А если и случались весенние гадания или зимние, на смену года, так Котя совершала их одна или вместе с матерью. Хотя родная и не любила заглядывать в будущее, говорила, что это дело духов.