Иная. Песня Хаоса

Ее задело обидное прозвище. Ведь они с Вен Ауром не делали ничего предосудительного. Они еще разобраться-то не могли, кто зверь, кто человек. Но людская молва все извращает.

— Там, на дороге, наемники из Аларгата лежат мертвые, у них золото есть. Возьмите его, купите хотя бы зерна, муки себе на зиму! Вы имеете на это право после того, что сделал с вами Игор, — пытался советовать Вен Аур.

Но его не слушали. Или глаза его предательски блеснули слишком яркой зеленью.

— Уходите, а то рогатиной гнать будем! Как тварь их Хаоса поганую, — глухо погрозил старейшина, тряся своей неизменной палкой.

А потом несчастный дед заплакал. Пропала и его деревня, и сарай, и амбар, и банька, и запас дров, которые наколол Вен Аур. Котю охватила глухая тоска, она понимала, что никак не поможет этому горю. Их просили уйти — больше им ничего не оставалось. Тем более, от обидных слов Вен Аур невольно сжимал кулаки, явно сдерживая свою звериную сущность.

— Пойдем, — только мягко дотронулась до его руки Котя.

Ее охватывала опустошенность. Только теперь она поняла, что больше за ней не гонятся призраки прошлого — ни Игор, ни Однорукий, ни долг отчима. Она теперь законно носила девичий венчик: не успела стать женой, потому не вдова.

— Да, пойдем, — кивнул Вен Аур.

Когда они покидали деревню, Котя заметила рядом с избой какое-то мерцание в снегу.

«Мой браслет», — догадалась она. Его, наверное, вытащили из разграбленной избы да выкинули в суматохе поджогов. Котя надела холодное украшение на левую руку и закрыла рукавом.

«Ну, что же, отец, не из-за тебя ли за мной беды стелются шлейфом? — раздумывала Котя. — Или из-за того, что я избрана Хаосом? Я — иная. Неужели это правда? Неужели это проклятье для всех, кто ко мне будет добр?»

В свою родную деревню она не имела права возвращаться, чтобы не принести еще больше бед. Так ей мнилось, так она чувствовала. Возможно, с того дня, как услышала зов, у нее не осталось другого пути: только вперед.

Доля изгоев

Котя не спала сутки и еще один день. Они шли вперед по дороге, изматывались, но отдохнуть ночью не удавалось. После всех потрясений, после кровавого побоища и сгоревшей деревни она просто не могла сомкнуть глаз.

Ее терзала тревога за свой дом, пусть неприветливый, но все-таки родной. Целую ночь она лежала, уставившись широко раскрытыми глазами в темноту ночи. Сказывали, там когда-то в незапамятные добарьерные времена светились «звезды», но никто уже не помнил значение этого слова.

Котю окутывало безмолвное созерцание Хаоса. И пусть его пришелец согревал своим теплом в зверином облике, образ неизведанной давящей пустоты сковывал сердце. Вен Аур тыкался влажным носом в лицо, пытался поговорить. Но спутница лишь неподвижно лежала, опершись на мохнатый бок. Она сложила руки на животе и замоталась в платок. Но холод заползал под кожу ледяными иглами, замораживал чувства. Котя просто лежала без сна и отдыха, прислушиваясь к негромким звукам ночного леса: далекому вою волков, уханью совы. Но стоило закрыть глаза — перед ними вставала кровавая пелена, метались тени с мечами.

Покоя не наступало, лишь длилось изматывающее ожидание чего-то посреди мрака. Ничто не помогало забыться. На нее накатывал безотчетный страх, сдавливал незримой рукой шею, тянул в груди душащим камнем.

— Вернуться бы в родную деревню. Узнать бы, что у них все хорошо, — вздохнула Котя.

Она вспоминала мать и ее будущее дитя — за них она волновалась. Остальные-то жители никогда не занимали мысли. Вырваться из-под их терзающей «опеки» она всегда мечтала. Но пугающими образами вставали разоренные Малые Дубочки.

— Ты же говорила, что мы пойдем вперед, — отвечал Вен Аур.

Он временами задремывал. Ему требовался отдых, поэтому Котя просто не шевелилась, храня его сон, хотя понимала, что чуткие уши вернее уловят приближение опасности.

— Говорила… — вздохнула Котя, переворачиваясь набок, зарываясь лицом в шерсть.

Кажется, она все-таки задремала, провалилась в тягучее забытье, вдыхая травянистый аромат и перебирая шелковистые цветы на ушах спутника. Только это по-настоящему успокаивало.

Но отдохнуть так и не удалось. В предрассветный час разбудил нараставший неразборчивый рокот, который перекрыл истошный возглас Вен Аура:

— Прячься!

Над лесом словно бы стрекотало полчище саранчи. Жесткие крылья насекомых производили режущие слух жужжание. И Котя подскочила, зажимая уши.

— Что? Кто? — непонимающе воскликнула она.

В пределах видимости свисали с ветвей сосульки, стекали первой весенней капелью снеговые шапки. В лесу было спокойно. Звук шел откуда-то сверху, а потом Котя поняла, что и вовсе — частично из головы.

Он чем-то напоминал знакомый зов, безмолвный, теснящийся в сердце. Но зов согревал и успокаивал, позволяя доверять спутнику, а этот неведомый звук пронзал страхом. Котя в замешательстве кинулась куда-то вперед, проваливаясь в сугроб, но ее тут же сгребли в охапку сильные руки Вен Аура. Он опрометью кинулся под ближайшую корягу.