Иная сила

Ваше Величество!

По моим наблюдениям, офицеры лейб-гвардии преданы Вам, как не были преданы никогда и никому ранее. Тем становится легче выявить немногочисленных паршивых овец в стаде.

Офицеру Матюшкину, полагаю, следует побыть под арестом три месяца против двух, назначенных ему ранее. Его другу Скоробееву – отмерить такой же срок.

Жду распоряжений Вашего Величества касательно князя Филановского, решившегося, вопреки Высочайшему Указу, на дуэлянтство с мальтийским рыцарем, хотя оный Филановский и без того наказан, поскольку в дуэли уже потерял правую руку.

Что полагается князю Криштовскому за его двусмысленные намеки – судить лишь Вам.

Также сообщаю сведения, полученные устно от надворного советника Панасёнкова. В департаменте, возглавляемом тайным советником Южниковым, среди чиновников ходят непозволительные стишки. Осмелился дать распоряжение сам: чинов до XII класса включительно – выпороть, прочих – под арест. Панасёнкова жаловать 30-ю рублями.

Ко всему сему смею заметить, что лишь высшее офицерство, «толстые эполеты», преданы Вашему Величеству всецело, и среди оных нет и не может быть ни единой паршивой овцы. В них главная опора трона Вашего. Ввиду чего предлагаю вернуть нескольких опальных генералов в С.-Петербург. Список представляю.

Смеха ради прилагаю письмо подпоручика Двоехорова к дочке графа Кирилла Курбатова, а также ее взгляд на сей предмет.

Преданный Вашему Величеству граф Пален

* * *

Собственной рукою Его Императорского Величества начертано

В желтой тетради для ремарок забавного свойства

Адмирал Чичагов, сидевший перед тем в крепости за якобинство, был мною оттуда выпущен и призван во дворец.

Хорошенько, как я это умею, отчитав старика, я ему сказал: «Ежели вы якобинец, так представьте себе, что у меня на голове тоже красная шапка, что я главный начальник надо всеми якобинцами, и извольте слушаться меня».

Прелестный анекдот, слышанный мною от Палена.

Будто бы Людовик XIV увидел перед своим дворцом надпись, выполненную мочой на песке: «Луи – рогоносец». Монарх повелел своему министру тайных дел выявить наглеца.

«Моча герцога Орлеанского», — поспешил тот сообщить уже на другое утро.

Виновного было велено строжайше наказать.

«Всех ли виновных?» – спросил министр.

«А их что ж, было несколько?»

«Не менее двух, сир. Ибо моча в самом деле герцога Орлеанского, а вот почерк… Почерк ее величества».

В ответ на послание Палена