Иная вера

– Я вижу, что ты многое недоговариваешь, – наконец сказал он. – Но если хочешь остаться – оставайся. Чему можем – научим. Построишь дом – можешь жену взять, если кто за тебя пойдет. А ведь пойдут, ты парень видный. Захочешь поговорить – приходи, вечера длинные. Что-то мне подсказывает, что у нас с тобой найдутся прелюбопытнейшие темы для разговора.

– А вы ведь не всегда в деревне жили, – сказал вдруг юноша.

– Да что вы говорите, молодой человек? – Всеволод саркастично приподнял бровь. – Учитывая то, что мне было лет так сорок к тому моменту, как деревни только начали появляться, вы, несомненно, сделали потрясающее открытие.

Леша смущенно замолчал, но Дед, к его удивлению, продолжил:

– Когда-то я преподавал в Московском университете прикладных искусств. Имел ученые степени, награды, если вам интересно.

– Интересно, – сказал Леша. – Я же не смог закончить обучение из-за той истории…

– А зачем тебе тут образование? – усмехнулся Всеволод, в очередной раз заставив юношу стушеваться. – Или ты собираешься чуть оправиться – и деру?

– Нет, что вы! Я просто…

– Я понял. Отдыхай… Леша.

Он вышел.

А молодой человек устало откинулся на одеяла и закрыл глаза. Он хотел обдумать все то, что услышал, и то, что просто почувствовал, но не успел даже осознать это свое желание – разморенное непривычным ощущением сытости и тепла тело не желало ничего другого, кроме как долгого и здорового крепкого сна.

II. III

Тот, кто вечно считает потери, —

Забыл о прежних дарах.

Каждому образу – свое место и время. Эту истину Людвиг Нойнер усвоил еще в тот год, что провел в горном поместье Вацлава. Образ почтительного ученика был допустим только с Пражски, девушкам из обслуги больше всего нравился диковатый неудержимый горец, охранники поместья лучше подчинялись уверенному практику, не стесняющемуся продемонстрировать свою мощь, но и не пускающему ее в ход по поводу и без. Обосновавшись в сытой и спокойной Вене, Людвиг выбрал для себя образ преуспевающего бизнесмена, слишком любящего простые удовольствия, чтобы отказываться от них в пользу спортивного вида и здорового желудка. Впрочем, как раз со здоровьем у Нойнера все было в порядке, здоровье у него оставалось идеальным с самого Тибета, когда он только начинал эксперименты с силой, направленной на него самого.

Австрийцы подсознательно доверяли невысокому пузатому человеку с вечной добродушной улыбкой и обрамленной длинными редкими волосами блестящей лысиной. Он выглядел успешным, довольным жизнью, радостным, спокойным за свое будущее – а значит, его партнеры могли быть спокойны за свое.

Для России этот образ не подходил, и Людвиг подошел с другой стороны. Ненавязчивая демонстрация силы, прямой намек на собственное отличие от большинства, подчеркнутая современность и в то же время – традиционность. Для достижения поставленной цели Нойнеру пришлось провести два месяца в спортивном зале, совмещая физические и энергетические тренировки, но результатом он был более чем доволен. Низенький круглый человечек лет пятидесяти с мягким, одутловатым лицом превратился в невысокого, крепко сложенного сорокалетнего мужчину, подтянутого и чисто выбритого. Людвиг отказался от горячо любимой им, австрийцем, коллекции бархатных и вельветовых костюмов, к которым прилагались рубашки светлых теплых оттенков, теперь в его гардеробе ровными рядами висели черные строгие пиджаки и брюки, белоснежные сорочки, а рядом – кожаные штаны и черные шелковые рубашки и несколько комплектов камуфляжной униформы. Полка с обувью отличалась еще меньшим разнообразием – узкие модельные туфли со скрытым каблуком, прибавляющим к росту сантиметров шесть, тяжелые военные ботинки на толстой рифленой подошве и байкерские сапоги-казаки с металлическими носами. Три похожих друг на друга образа, отличающиеся только акцентами. И надо признать, русские образы нравились Нойнеру куда больше, чем австрийские.

Просыпался Повелитель всегда в шесть утра, вне зависимости от того, во сколько он ложился. Принимал ледяной душ, проводил полчаса в спортивном зале, потом завтракал и ехал работать. В отличие от своего предшественника, он очень четко разделял территорию личной жизни и личных дел, и территорию работы и дел Братства. От квартиры, принадлежавшей Дориану, Людвиг разумно отказался, предпочтя ей небольшой особняк на том же Крестовском острове. Для своей корпорации, где был устроен также и петербуржский штаб Братства, он приобрел в собственность недавно построенный бизнес-центр – разумеется, тоже на Крестовском.

Негромко щелкнула минутная стрелка на больших часах – семь часов девять минут.

– Аполлон!

Через несколько секунд слуга появился в прихожей, поклонился.

– Да, господин Людвиг?

– Я позвоню за час до обеда. Сегодня подашь жаркое со свининой, в горшочке. Десерт не нужен. Я поем и тут же уеду.