Иная вера

– И ни черта ты не последняя, – сказал он сигарете. – Всеволод Владимирович прав – нет хуже, чем обманывать самого себя.

Он решил. Осталось только определить, когда…

А что тут определять? – взорвался в глубине сознания давно забытый Стек. Все продумано и просчитано до мелочей, включая дорогу и количество еды, которую надо взять с собой. О легализации он знал достаточно, чтобы с ней не возникло проблем, тем более что вся информация о нем, включая отпечатки пальцев, снимок сетчатки и ДНК была уничтожена в день побега нанятыми Костой хакерами. Деньги… денег почти не было. Но при известной экономии должно хватить на дорогу до Питера.

Докурив, молодой человек бросил окурок в кострище и тихо вернулся в дом. Быстро оделся, забросил в мешок свернутый плед, тяжелый нож-тесак, пригодный даже для рубки не очень больших дров, пару коробков спичек, хлеб, несколько колец колбасы, сыр и сделанную из тыквы флягу с брусничным морсом. Взглянул в последний раз на Лесю и вышел.

В окнах дома Деда теплился свет. Мгновение подумав, Стас решительно свернул с дороги, постучал – дверь открылась через несколько секунд.

Дед внимательно окинул раннего гостя взглядом, вздохнул – не то одобрительно, не то осуждающе.

– Все-таки решился, – сказал он. – Ну что ж, заходи, попрощаемся. Я тут кое-что для тебя подготовил.

«Кое-чем» оказались тоненькая пачка разномастных купюр на сумму тысяча двести евро и помятая, чуть оборванная с краю бумажка. Бумажку Дед расстелил перед собой на столе, помусолил старый, обломанный карандаш. От денег Стас попытался было отказаться, но был резко оборван на полуслове:

– Это мое личное, еще с тех, давних времен осталось. Я пару раз менял в банке, чтобы не отказали потом из-за того, что устаревшие деньги. Бери, мне они не нужны, а ты без них даже документы не получишь. Не говоря уже о том, что тебе надо купить билет на поезд, да и неплохо бы какую-нибудь одежку приличную. Так что вопрос закрыт. Скажи лучше, на какое имя будешь регистрироваться?

– Да на то же, на свое… – растерянно ответил Стас.

– Рискованно.

– Почему? В базах никакой информации обо мне нет, это я точно знаю.

– А если с кем из старых знакомых нежелательных пересечешься?

– Так они меня и в лицо при желании узнают. Всеволод Владимирович, я не хочу менять имя. Оно… слишком много значит для меня. В конце концов, это все, что осталось от отца.

– Запомните, молодой человек – от дорогих нам людей остаются не памятники на могилах, фамилии в паспортах и старые фотографии, а память. Как ее хранить – это уже дело десятое, – строго сказал Дед.

Но Стас заупрямился.

– Я не хочу менять имя.

– Ладно, ладно, будь по-твоему. Так и запишем.

«Падтвирждаю что ето мой сын станислав. Написал двацать шестово сентября две тыщи семдесят пятово года Вениамин Ветровский».

Имена и фамилия были написаны большими, тщательно вырисованными буквами.

– А это зачем? – изумился Стас, изучив корявую записочку.

– Положено. Абы кого не легализуют – надо приложить от родственников или соседей записку. Ерунда, конечно – кто угодно может такую писульку состряпать – но бюрократы, ты ж понимаешь…

– Понимаю. Но… эти ошибки – не слишком ли?

– Стас, ты знаешь, что у нас в деревне трое вообще писать не умеют? – вздохнул Дед. – Теперь знаешь. Так что все прокатит. Деньги тоже возьми – тебе пригодится. Я так понимаю, в Озерске ты не останешься, поедешь в Питер, а билет на поезд денег стоит. Да и за легализацию придется заплатить, чтобы не промурыжили тебя до конца года, а то они могут. Кстати, взятку давай с колбасой. И не больше сотни.

– Как это – с колбасой?

– Как-как… ты же благодарен господину инспектору за то, что он на тебя время свое потратил, и все такое. Благодарить можно нашей вкусной домашней колбаской, натуральной. А колбаска – в бумажке. И в той же бумажке – другая бумажка. Там уже по ситуации смотри – если вдруг будет так, что инспектору сегодня брать деньги не с руки, по нему видно будет. Ты тогда смущайся и говори, что, мол, извините, для сохранности прятал. Ладно, все, проваливай, – внезапно сменил тон Всеволод Владимирович. – И чтоб быстрее было – бери Солнечного своего ненаглядного. В Озерске у близнецов оставишь, а Андрей завтра поедет масло торговать и заберет.

– Спасибо, – только и смог сказать Стас.

– Давай топай, – хмуро кивнул дед.