Иная вера

Минут десять прошло в поиске подходящих моделей – размер продавец с опытом определила на глаз совершенно безошибочно. Спустя еще столько же времени Стас стал обладателем серо-голубых джинсов «с потертостями», белой рубашки-поло, светло-бежевых сандалий из дешевой псевдокожи, нескольких пар трусов и носков, трех легких футболок без рукавов и в качестве подарка – легких шортов чуть выше колена. Цены в магазинчике оказались просто смешными, и Ветровский, понимая, что такой подарок судьбы ему едва ли в ближайшее время попадется на пути, особенно – в Питере, углубился в выбор свитера, кроссовок и куртки.

– Привет, мам. Тебе долго еще? – раздался знакомый голос, и молодой человек обернулся.

В магазин вошла та самая девушка, которая удержала его от немедленной расправы над пьяным «супергероем». Стас узнал ее только по огненно-рыжим волосам и голосу, а присмотревшись, не смог сдержать удивления – настолько она сейчас была не похожа на ту, что обнимала избивавшего ее мать парня, прямо на улице откровенно приставая к нему. Недлинные волосы придерживал тонкий черный обруч, одежда по-летнему легкая, но совсем не откровенная, макияжа на лице практически нет. Но самой разительной переменой был взгляд. В тот день это был взгляд дешевой потаскушки, готовой за проход на вечеринку и несколько коктейлей раздвинуть ноги. Сейчас – взгляд молодой, не по годам серьезной девушки, очень уставшей и… противной самой себе. Последнее Стас уловил болезненно отчетливо, но так и не смог понять – то ли давно молчавшая эмпатия дала о себе знать, то ли он просто узнал это выражение, прячущееся в уголках глаз от чужого взгляда, но всегда видимое самому себе.

Настроение делать покупки отчего-то пропало – он, не глядя, взял один из ранее отобранных джемперов, простую черную куртку из водоотталкивающей материи, серые кроссовки и подошел к кассе.

– Здравствуйте… – растерянно сказала девушка. Стас кивнул, выкладывая все выбранное на прилавок.

– Четыреста пятнадцать евро, – подсчитала продавец. Пока Ветровский расплачивался, рыжая сноровисто разложила покупки по пакетам. Не удержавшись, молодой человек бросил быстрый взгляд на девушку. Все-таки какая же она была красивая…

Поблагодарив, он собрал пакеты и вышел. И совсем не удивился, когда рыжая вышла вслед за ним.

– Подождите, пожалуйста! Я… я просто хотела поблагодарить за то, что вы тогда хотели помочь…

– Тогда вы называли меня на «ты», – холодно заметил Стас. Он сам не знал, откуда в нем эта отстраненность, это желание держать дистанцию – слепое, нерассуждающее, напуганное.

– Простите меня. Я была напугана и хотела, чтобы это побыстрее закончилось.

– Это вообще нормально в вашем городе – то, что тогда случилось? – гораздо резче, чем хотелось, спросил Стас.

– Да. Те, у кого есть деньги, – они могут все. Те, у кого денег нет, – ничего не могут. Пока сидишь тихо, не высовываешься – не трогают. Если чего-то от тебя хотят – лучше дать желаемое, иначе может быть очень плохо. Или вы думаете, я из-за денег…

Он внезапно понял, что девушка находится на грани истерики. И не придумал ничего лучше, чем мягко положить руку ей на плечо, мысленно представляя исходящий из ладони поток тепла.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Вера…

– Нет, Вера. Я так не думаю. И твоя мать не думает. Она все прекрасно понимает, поверь мне. Но все же вам лучше переехать в другой район, если есть такая возможность – когда слишком долго находишься рядом с грязью, она прорастает в тебя.

Не в силах думать о том, что и зачем он только что говорил и делал, Стас выпустил девушку и быстро пошел прочь от магазина, чувствуя спиной пекущий взгляд. Ощущение этого взгляда не отпускало его еще долго…

Ночь Ветровский провел в дешевом мотеле на окраине города, где за дополнительную плату смог вымыться, побриться и привести в порядок волосы. По приезде в Питер надо будет «потерять» инфокарту и сделать новую, уже с приличной голографией.

Когда утром он пришел на процедуру чипирования, чистый, одетый во все новое, подстриженный, его сначала даже не узнали. Пришлось снова нарочито по-деревенски коверкать речь.

В полдень он приобрел билет на вечерний поезд до Ростова, а остаток дня провел в небольшом виртуал-клубе, выясняя хотя бы в общих чертах, как изменился мир в его отсутствие. И нельзя сказать, что узнанное его хоть сколько-то обрадовало.

Без четверти девять Ветровский ступил на подножку стреловидного вагона, а ровно в двадцать один час поезд тронулся, навсегда, как он думал, унося его из Нового Озерска.