Иная жизнь Евы

И вот появился он. Мой Леша. Он вынес на своем плече маленькую девчонку первоклашку, которая оповестила нас о конце учебного года. Первого для нее и последнего для нас.

Леша уверенным, размеренным шагом, только вот глаза постоянно бегали из стороны в сторону. Мои губы расплылись в улыбке. Я еле заметно подняла руку вверх, но этого было достаточно. Едва Леша меня заметил, как его лицо преобразилось. В его карих глазах заблестели те самые знакомые искорки, которые так нравились мне.

Елизавета Антонова и Алексей Дорошенко являлись единственными персонажами в моей школьной вселенной. Других просто не существовало. К одиннадцатому классу я, наконец, сумела себя перебороть. Сумела принять себя такой, какая я есть. Нашла в себе силы, чтобы идти по жизни дальше, с гордо поднятой головой. Но всего этого бы не произошло, не будь рядом со мной таких верных спутников.

Едва представление со звонком закончилось, нас распустили по кабинетам. Последний школьный день обещал быть недолгим. Поэтому мы с Лизаветой неспешно двинулись в сторону кабинета русского языка. Леша, скорее всего, задержится и будет помогать с аппаратурой школьному информатику.

– Леша и ты…вы все–таки вместе? – после недолгого молчания Лиза, наконец, озвучила мучавший ее вопрос.

– Не знаю, – я пожала плечами, – Это все очень сложно.

– Но ты любишь его? – подруга не унималась.

– Люблю, – лукавить не было смысла.

– Я так и знала! – Лизавета захлопала в ладоши, – А все отмалчивалась! Вы такая пара…

Мы проходили мимо туалетных комнат, и мои уши уловили какие–то всхлипывания. Рассказывать подруге подробности своих отношений с Алексеем мне сейчас совершенно не хотелось.

– Подожди, я сейчас.

По какой–то причине меня потянуло на этот непонятный плачь.

Под стоящими вдоль стены рукомойниками прямо на голом полу сидела маленькая девчушка, размазывающая слезы по раскрасневшимся щекам. Она вздыхала так тяжко и громко, что мое появление осталось для малышки незамеченным. Я аккуратно покашляла.

– Я не хочу с тобой общаться… – начала девочка, но едва ее взгляд наткнулся на меня, она мгновенно замолчала.

– Извини, не хотела отвлекать тебя, но, по–моему, этот день не такое уж и страшный, – я присела, – Ты, наверное, боишься школы?

– Не боюсь, – девчушка покачала головой, – Вообще–то, я третьеклассница.

– А чего ревешь, как первоклашка?

– Я ненавижу эту школу.

– Как я тебя понимаю, – я улыбнулась, – А поподробнее?

– Будто тебе есть до этого дело? – девчушка опять разревелась.

– А думаешь, я просто так тут стою? Рассказывай.

– Тебе будет не интересно, – малышка всхлипнула, – Ты взрослая. И во–он какая красивая. Не то что я, надо мной все издеваются…

– Знаешь, ты первый человек, называвший меня красивой, – я хмыкнула, – И что же с тобой не так?

Девочка подняла голову. И меня захлестнуло волной сочувствия. Внешность этой малышки очень напоминала маленького мышонка. На ее затылке был собран высокий хвост, выставляющий напоказ уши огромных размеров. А длинный нос казался несуразным для ее маленького детского личика. Огромные серые глаза, смотревшие на меня с такой болью, делали малышку еще больше похожей на маленького зверька. Кажется, я знала, какое прозвище придумали ей одноклассники.

– Крыса, – девчушка заговорила, – Меня так называют с самого первого дня. А еще «уродина», «страшила»… Да, Я страшная. И они все меня ненавидят за это. Я не такая, как они. А я просто хочу хоть немного…хоть чуточку…

Она опять расплакалась.

Мое сердце сжалось. Но не от жалости. Я видела в этой девчонке себя.

– Как тебя зовут?

– Ира.

– Так вот, – я приземлилась на пятую точку рядом с Ириной, – Ира, наплюй ты на все эти дурацкие прозвища. Думаешь, у меня не было клички? Была, да еще похуже твоей. Прозвища придумывают только те, у кого мозги на большее не способны.

– Я знаю.

– Тогда, чего ревешь?

– Мне еще восемь лет придется терпеть все эти издевательства. Я хочу провести здесь, в туалете. Как крыса.

Я вздохнула. Ира мне кого–то очень сильно напоминала…

– Послушай, а знаешь ли ты, что над тобой издеваются только потому, что ты сама этого хочешь?

– Что? – девчушка нахмурилась, – Не хочу!

– И почему ты тогда не даешь отпора своим одноклассникам? Почему ты сидишь здесь, и сама называешь себя крысой?

– А что я могу ответить? – Ира удивленно распахнула глаза.

– А что хочешь, то и отвечай. Главное, быть уверенной. Ты думаешь, что с тобой учатся одни красавицы? Да черта с два. У любой из одноклассниц есть или поросячьи глазки, либо орлиный клюв вместо носа, а у какой–то, возможно, уже появились прыщи. Но обзывают тебя. Почему?

– Потому что я страшная.

– Потому что ты сама считаешь себя страшной. Вставай.

Девчонка послушно поднялась на ноги, я последовала за ней. А затем повернула ее голову к зеркалу.

– Смотри, – я распустила тугой хвостик на голове Иры, – Так лучше, правда? Ты должна полюбить себя. Если ты перестанешь считать тебя страшной, то и другим не будет дела до твоей внешности. А можешь вообще нарядиться маленькой мышкой, прикрепить себе хвост и надеть уши микки–мауса.

– Эт–то еще зачем?