Иная жизнь

Где-то там был этот огромный мир, существующий независимо от нас, людей, и стоящий перед нами как огромная вечная загадка, доступная лишь частично нашему восприятию и нашему разуму.

А. Эйнштейн

Книга первая ЭЙФОРИЯ

РАНДЕВУ В КУХОННОМ ИНТЕРЬЕРЕ

Часто меня спрашивают: «А Вы сами видели летающую тарелку или инопланетян?» И я отвечаю утвердительно. Поскольку видел и то, и другое. «Летающую тарелку» дважды, а так называемого инопланетянина единожды. С него и начнем.

Тот июльский день 1979 года впечатался в меня навсегда. Часов в пять вечера, совершив перелет Минеральные Воды — Москва, я вошел в свою квартиру на Нагатинской набережной. Никого не было дома, царила тишина, которую в городах давно пора занести в Красную книгу. Но, захлопнув дверь, где-то за пределами дарованных нам природой пяти чувств я сразу ощутил, вернее не ощутил, а просто понял, что рядом есть кто-то еще. Показалось почему-то, что этот кто-то находится на кухне. Поставив чемоданчик, я открыл дверь в кухню и увидел существо.

Человек стоял в полутора метрах от двери посреди маленькой, стандартной для московских панельных домов кухни и смотрел на меня. Смотрел необычно. Он смотрел одновременно и на меня, и в меня, и даже, может быть, сквозь меня. Этот эффект создавали глаза — огромные, круглые, с синими зрачками. Они были главной запомнившейся деталью его непомерно большой головы и бледно-серого лица. По поводу волос ничего определенного сказать не могу. Если они и были, то совсем короткие, как только что остриженные. Запомнились ноздри или очень маленький курносый нос ноздрями вперед и малюсенький рот черточкой, с бледными губами или, может быть, вовсе без губ. Образ голодного мальчишкибеспризорника дополняли тонкие, если не сказать хилые, шея и ручки-ножки, а также одежда. Его серый костюм (комбинезон?) выглядел сшитым из отдельных лоскутков. Я шагнул вперед…

Вообще-то этот день начался для меня еще накануне, в Нальчике. Я провел там двое суток, выступая с лекциями по приглашению местного научно-технического общества. Но главное, я встретился там с Виктором Петровичем Кострыкиным, полпредом уфологии на кабардино-балкарской земле. Еще в Москве я познакомился с его рукописью «За гранью неведомого», зауважал как одного из первопроходцев общего дела. Но многое в его поведении мне было непонятным. Провожу, например, последнюю лекцию. Кострыкин сидит в зале, склонившись, и все два часа не поднимает головы. «Спит, наверное, — подумал я. — Ведь слушает меня уже четвертый раз». Ан, нет. Лекция кончилась. Виктор Петрович бодро подходит и показывает листок, где он ставил крестики. По его словам, когда они одобряли то, что я говорил, в зале мелькали голубые вспышки. Вспышка крестик, вспышка — крестик. Всего семнадцать. «Ну, хорошо, — говорю я. — Пусть семнадцать. Так это много или мало? А потом, кто такие ОНИ?» В ответ Кострыкин смеется и, меняя тему, говорит: «А завтра утром перед отлетом покажу Вам красивое место, оно исцеляет и заряжает бодростью».

И было утро. И лучше бы меня не водили супруги Кострыкины на то озеро. Место действительно выглядело красивым. Но это была какая-то мрачная красота. Вокруг большого озера в лесопарковой зоне стояли густые деревья, многие из них почему-то имели не зеленую, а желтую крону. А по воде плыли желтые листья, как это бывает осенью. В одном месте вода, берег и заросли расположились так, что на поверхности озера отражались две огромные темные впадины — как глазницы черепа. Вспомнилась чья-то картина «Остров мертвых», кажется, Чюрлениса или, может быть, Беклина. Неприятный эффект усиливался туманом, поднимающимся с воды. Стало зябко и жутковато. «Что-то сегодня здесь не так», — сказал Виктор Петрович, и мы двинулись к нему домой за моим чемоданом.

Не успели войти, как супруга Кострыкина Тамара воскликнула: «Ой, они опять были здесь!» В жилой комнате на верхней части трюмо явно проступал жирный след от касания маленькой ладошкой. Чтобы оставить такой след, младенец должен или встать на подставку или быть ангелом с крылышками. А в ванной комнате потолок являл собой поле, усеянное темными следами младенческих ножек. Мне стало не по себе.

И я, не спрашивая кто такие «они», стал быстро собираться. Попрощавшись и поблагодарив за гостеприимство, я на автобусе поехал в аэропорт и успокоился, только подлетая к Москве. И вот неожиданная встреча с пришельцем. Она была безусловной реальностью, никаких сомнений на этот счет у меня нет.