Индейцы озера Титикака

За ними другой ряд, здесь продается глиняная посуда, сделанная без гончарного круга: большие кувшины для воды с узкими горлами, блюдца, расписанные незатейливыми цветами, большие миски. Все уложено в соломе и сухой траве, чтобы ничего не разбилось. Торговля ведется весьма интересным способом, К нашей «маме» Суксу подходит женщина в зеленой юбке и красной кофте. Шляпа у нее щегольски сдвинута на бок. Садится, развязывает перед собой узелок отборной оки. Мама соглашается: ока ей нужна, а подошедшей женщине нравятся печеные рыбки, и торговля начинается. Мама опытным глазом оценивает кучку оки и отделяет от своей кучки рыбок столько, сколько, по ее мнению, соответствует предлагаемой оке. Женщина убирает оку, потому что ей кажется, что рыбок мало. Но тут уж рукам помогают языки. Мама добавляет рыбок, и ока снова кладется на место. Затем совершается обмен кучками, Однако торговля на этом не заканчивается. Мама роется в оке и откладывает в сторону несколько корней, по ее мнению плохих. Тогда женщина наклоняется к рыбкам, вытаскивает одного уродца за хвостик и презрительно бросает его снова в кучку. Так летают корни и рыбки туда и сюда, но обе женщины удовлетворены. Мама сгребает оку, а женщина — рыбок, затем каждая связывает товар в кусок коричневой шерстяной материи и укладывает в платок. Обмен произведен. Обмениваются здесь почти всем, деньги можно увидеть редко.

Встречаем друзей с острова, которые сообщают, что сегодня тут будет весело, выступят, вероятно, десять групп танцоров, каждая со своей музыкой, Однако пока еще ничего нет, и мы можем осмотреть церквушку. Перед ее воротами на коленях стоит молодая женщина и в поднятых руках держит глиняную плошку с горящими углями, на которые какой— то мужчина в коричневом пончо сыплет остро пахнущую и дымящуюся камедь. Очевидно, женщина молит бога исполнить ее просьбу. Входим в церковь. На простеньком алтаре горит множество маленьких и больших свечек. Перед алтарем стоит на коленях другой молящийся, также с плошкой кадила. Церковь полна дыма, в его облаках светится позолота алтаря и рамы двух примитивных картин, изображающих, по понятиям индейцев, каких-то святых.

Вдруг издали доносится музыка, шумная, с выразительными ударами барабана. Приближается первая танцевальная группа. Состоит она из двенадцати человек, мужчин и женщин, с ними идут также преете — люди, специально избранные общиной для участия в празднике. Это почетная функция, которая стоит немалых денег, потому что надо угощать целую деревню. Наградой служит уважение, которым они потом пользуются у жителей своего села. Танцоры еще в обычной одежде, большинство в дешевых темных костюмах фабричного производства, в шляпах и пончо. В руках они Держат деревянные трещотки в виде пестро раскрашенных рыб с подвижными хвостами и плавниками. Сам танец представляет собой церемонные шаги, каждый танцует сам по себе, дополняя движения тарахтением трещотки. При поворотах танцоры пускают в ход трещотки на полную мощность. Оркестр составляют обычно три корнет-а-пистона, два рожка, маленький и большой барабаны. Лишь раз я видел также кларнет.

Группа дотанцевала под звуки беспрерывно повторяющейся мелодии до церкви. Точно так же повторяется и танец — серия шагов, поворот, звук трещоток, и все снова. Каждая танцевальная группа вступает во двор церквушки, исполняет там свой танец и затем возвращается в деревню, демонстрируя всюду свое искусство.

Между тем появилась следующая танцевальная группа, опять с оркестром и неизменными бутылками водки в руках.

В воротах, ведущих на двор церквушки, уже толкотня, туда протискивается еще третья группа. Оба оркестра неистово играют свое и обе группы танцуют также свое, как будто никого кроме них нет. Так постепенно сошлось восемь групп с восемью оркестрами, и все они веселились на шоссе и перед церковью, все восемь оркестров играли каждый свое час, два, три. Стоял ужасающий гвалт, который с трудом выносит европеец — но не индеец.

Больше всего обращают на себя внимание во время этого веселья совершенно неподвижные, каменные лица всех танцующих и музыкантов. Мне казалось, будто они выполняют обряд. Никто не смеялся, радость от танца тут, вероятно, обнаруживать не полагается.

Ближе к обеду наступает некоторое успокоение. Группы отправляются подкрепиться и отдохнуть. Мы подходим к расположившейся на улице индейской кухне, где готовят превосходную озерную форель с острыми овощами, рисом и картошкой. Эта рыба достигает 25 килограммов веса и достойной уважения длины. Ее мясо очень нежное, бледно-оранжевого цвета и замечательно на вкус.