Индейцы озера Титикака

Итак, когда мы узнали, что он прибыл на остров и услышали утром колокол, сзывающий на собрание, то вместе со всеми пошли к церкви. И вдруг из одного домика внизу, под дорогой, увидели, что нам машет знакомый землемер, сотрудник управления земельной реформы из Ла-Паса. Идем туда. На высоком крыльце на расстеленных покрывалах восседают толстый пожилой лейтенант жандармерии, худощавый жандарм-индеец и довольно молодой стройный мужчина в черной куртке из искусственной кожи. Землемер меня представляет, и толстый лейтенант тотчас предлагает выпить в мою честь стакан пива. Куча пустых бутылок в дверях домика красноречиво говорит о том, что компания отдает дань пиву с раннего утра. Говорю, что иду посмотреть на собрание, лейтенант машет рукой: собрание может начаться, лишь когда придут они, а до того времени можно пропустить еще стаканчик.

Славные блюстители порядка привезли землемера, чтобы он разделил сельскохозяйственную землю на острове, поскольку в этом деле было много беспорядка. Дон Марио Кортес приехал также посмотреть на свои владения и взял жандармов, чтобы придать экспедиции особую важность и блеск. Оценивающе смотрю на него. Это «чоло», метис с жесткими и хитрыми чертами лица. Чтобы развеселить нас, он рассказывает, как четыре месяца назад его подстрелили, и показывает шрам на груди, где прошла пуля. Кто он, собственно говоря? Спрашиваю как бы между прочим. Оказывается, сотрудник министерства по делам крестьян и функционер крестьянской профсоюзной организации.

Наконец все поднимаются, и мы идем на собрание. Дон Марио говорит — и говорит хорошо. По-аймарски объясняет, почему тут находится землемер и что здесь будут делать. Индейцы кивают — раз говорит компаньеро Марио, это, безусловно, правильно. Землю хотят все, так пусть землемер как-нибудь разрешит вопрос. Например, к земле бывшей асьенды вплоть до сегодняшнего дня не смели даже прикоснуться, а это самая лучшая земля на острове, и она занимает наибольшую площадь. Вероятно, очередь дойдет и до нее. Дон Марио кончает: землемер будет здесь за счет деревни помещен на квартиру, станет столоваться, получит все, что ему понадобится, и еще пять помощников. (Превосходное решение: землемеру оплачивают стоимость проезда и суточные, которые намного превышают плату помощников.)

Завязываются острые дебаты, выступает землемер. Он старается провести какой-то учет, составить картину владения земельными участками. По одну сторону ставит тех, кто записан владельцами земли, а по другую — тех, кто не записан. Затем начинает записывать этих последних, их приблизительно двенадцать. Записывает пятерых и вдруг обнаруживает, что вместо семерых, которые должны остаться, безземельных еще двадцать. Земельный голод толкает индейцев на то, чтобы записаться повторно: может, инженер даст им еще кусочек поля. Земля здесь делится не на гектары и акры, а на отдельные борозды. Так, например, сын получает от отца для себя и своей семьи «три борозды», а в другом случае оказывается, что размеры сельскохозяйственной земли, которой владеет семья, всего-навсего 18 кв. м. Землемер перестает записывать, земля должна быть сначала измерена, поскольку старый план составлен явно в интересах бывшего владельца асьенды, который (это ясно с первого взгляда) был негодяем.

По приглашению «главного секретаря» идем обедать. Нас угощают супом, картошкой и рисом с «айе», печеными яйцами и рыбой. Толстый лейтенант вливает в себя огромное количество пива и напускает притворно добродушный вид. Хозяин бегает за пивом и открывает бутылки.

Обед продолжался три с лишним часа, и затем дон Марио пошел посмотреть на земельный участок, принадлежавший раньше асьенде. Участок этот его интересовал, разумеется, в личных целях; он рассчитывал получить эту землю в награду за «услуги», которые он оказал и еще окажет деревне. Все общество снова направилось к церкви, где должно совершиться правосудие. Дон Марио уселся на каменное возвышение, жандармы стали по сторонам. Первый случай. Старый индеец жалуется, что зять его обидел и вообще на него злится. Короткое разбирательство — и тотчас следует приговор: открыть церковь, виновный совершит в ней короткую молитву и затем пусть попросит у тестя на коленях прощения. Незаметный взгляд в мою сторону. Должен же он перед иностранцем показать свое великодушие. Гремят слова «авторитет», «справедливость», «уважение к старшим». А затем? Зять должен заплатить тридцать песо штрафа.