Индиана Джонс. Книги 1-10

Думас затряс своим двойным подбородком, напомнив своим видом перекормленного индюка. Панос уже хотел сказать, что Думас бесхребетный слизняк, раз не сумел разобраться с Джонсом, но вместо того изобразил удивление:

– Откуда ты знаешь?

– Она застала нас в конюшне, когда мы с Григорисом спорили. Он грозил мне ножом, запрещая брать веревку.

Панос долил себе рецины из стоявшей на столе бутылки.

– Она что, видела нож или слышала разговор?

– Вряд ли. Она очень торопилась. Но поняла, что мы спорим.

Панос бросил раздраженный взгляд на сидевших за соседним столиком иноземцев. Трое мужчин и женщина громко болтали по-английски. Пронзительный голос женщины резал слух. Хоть бы они ушли! Нечего им делать в дельфийской таверне. Во всяком случае, сейчас.

– И все-таки я не понимаю – если веревка оборвалась, почему Джонс жив?

– Повезло, – сердито отрезал Думас.

Панос на мгновение задумался, понимая, что должен пообещать Думасу присмотреть за Григорисом, но дело-то в том, что сын неуправляем. – Я поговорю с Григорисом. Он не должен был угрожать тебе. Он извинится, обещаю. – Думаса обещание как-то не удовлетворило. Скверно. – Ты лучше расскажи, что общего между Белекамус и Джонсом?

Думас лукаво улыбнулся – дескать, уж я-то знаю! – Ей нравятся молодые иностранцы. Больше мне сказать нечего.

Вот оно что. Теперь Панос окончательно убедился, что Джонса надо убрать как можно быстрее. От него одни неприятности; он может затормозить процесс преображения. Настала пора испытать Думаса.

– Так или иначе, о Джонсе надо позаботиться. Немедленно. Нельзя допустить, чтобы он мешал нашей работе

– Он и не помешает. Он прикован к постели и не выходит из номера. Я уверен, что до отъезда короля он не встанет. Кроме того, если с ним что-нибудь случится, Белекамус наверняка придет в ярость.

– Разве можно полагаться на то, что он останется в постели? Я ему не доверяю. Он просто не понимает, что такое Дельфы.

– Панос, ты чересчур беспокоишься. Ты же знаешь, о чем гласила надпись на доске. Теперь помешать Возвращению не сумеет ни Джонс, ни кто-либо иной. Оно неотвратимо, как восход солнца.

Панос сверкнул глазами. – Доска лишь подтвердила правильность плана. Но нам еще предстоит выполнить его.

Думас опустошил стакан и со стуком поставил его на стол.

– Да ты войди в мое положение! Я ведь ученый, археолог. Мне надо думать о своей репутации.

– О какой еще репутации, Стефанос? – хохотнул Панос. – Хранителя груды булыжников? Уйми дрожь, твои камни никуда не денутся, хоть ты тресни.

– Панос, чего тебе еще от меня надо? Я вытащил сюда Белекамус. Я спустился в пропасть и перевел текст на доске. Меня едва не убили. Чего тебе еще не хватает?

– Ты же хотел знать об Ордене пифий все, от начала и до конца. А теперь выполняй свой долг.

– Я не убийца. Это работа для Григориса.

Панос пулей взмыл со стула и сграбастал Думаса за грудки.

– Кому-кому, а не тебе о нем высказываться! – процедил он сквозь зубы. – Понял?! И слышать не желаю!

Опускаясь на стул, он заметил устремленные в свою сторону взгляды чужеземцев, не не обратил на них внимания.

– И не проси, чтобы я убил Джонса или кого-нибудь еще, – свирепо уставился на него Думас. – Даже не подумаю. Зато сообщу тебе нечто такое, чего ты не знаешь. Нечто важное.

Панос ответил ему таким же взглядом.

– Что?

– Я точно знаю, когда подымаются миазмы, – перегнувшись через стол, сообщил Думас. – Есть четкая закономерность, и если ничего не изменится, я смогу предсказать время извержения завтра, через неделю, через месяц – на многие годы вперед.

Панос пораскинул умом над словами Думаса. Изумившись, что Думасу известны подобные вещи, он все-таки постарался скрыть удивление.

– Ну-ну. Выкладывай.

Пока Думас говорил, Панос разглядывал через плечо археолога двух вошедших в таверну военных. Оглядевшись, те заняли столик. Лицо того, что повыше, казалось знакомым.

На время забыв о военных, Панос сосредоточился на словах Думаса.

– Молодец, что сказал. Хитрость в шести минутах.

Его взгляд снова метнулся к другому столику. Теперь Панос вспомнил, где видел этого человека. Белекамус встречалась с ним утром на Римской агоре. Судя по их поведению, они близки друг другу. Панос тогда еще подумал, что этот офицер может представлять потенциальную угрозу, и теперь его опасения подтвердились.

– А вот и новая проблема, – подбородком указал он на военных. Думас проследил за его взглядом.

– Военные. Наверно, из-за короля, – равнодушно скривил он губы; но глаза его хитро блеснули, и Панос понял, что Думас недоговаривает.

– Кто он, Стефанос? Я видел его с ней.

Думас вновь оглянулся, словно не разглядел того человека. И вновь перегнулся через стол.

– Полковник Александр Мандраки. Белекамус время от времени встречается с ним, уже не первый год. Они любовники.

– И что она в нем нашла? Он же урод! – нахмурился Панос.

– Разумеется, силу, – ухмыльнулся Думас. – Мог бы и сам понять.

Панос откинулся на спинку стула и скривил губы в скупой усмешке. В голове у него мало-помалу складывался план.

– Надо настроить его против Джонса, и он все сделает за нас.