Индиго

Между тем, глубина ночного неба несколько успокоила мятеж в Валиной душе, успокоила своей вечностью и незыблемостью. В мире много происходит бед — а небу ничего, не трогают его людские переживания, знает небо, что всё в жизни временно и беда непременно сменится радостью, нужно верить и ждать.

— А ещё лучше опередить ожидание! — сказала вслух в ответ своим мыслям девушка, приняв смелое решение поутру идти к барину, к Демьяну Евсеевичу, просить милости отпустить Кузьму, ведь не виновен он в блуде Ивана Демьяныча, наоборот — Ивана Демьяныча следовало наказать за попытку осилья.

С таким решением Валентина встала с прохладного песка и пошла домой. У городьбы курил Лаврентий. Он издали с пригорка наблюдал за дочерью у реки, не мешая ей переживать горе, побыть одной, но сам тревожась за неё. Валентина поравнялась с отцом, он раскрыл объятия, и она прильнула к отцовской груди. Лаврентий думал, что дочь расплачется, и готов был успокоить добрым словом, но Валентина лишь громко вздыхала. «Видно, наплакалась, горемычная» , — подумал Лаврентий и крепко обнял дочь. 

37

Он вышел из дома. Ночной ливень к утру сменился моросящим неприятным дождём. Валентин накинул на голову капюшон спортивного дождевика, сетуя на себя, зачем вышел из дома в такую рань. Дошёл до перекрестка… и его окатило водой из лужи буквально с ног до головы. Валентин резко развернулся и успел увидеть номер старенькой дребезжащей «горбатой» «Волги» с багажником поверх и с комодом на нём. м 788 вт, 177 RUS — был номер. «Мир тесен, Земля круглая. Даст Бог — успеем свидеться» , — подумал он. Валентин вообще и в принципе не любил мокроту… а теперь был насквозь мокрый! Вот ведь каков гадёныш: мог запросто объехать и даже притормозить, но нет, козёл, специально вывернул руль и надавил на газ, чтобы окатить прохожего грязной водой и поржать! Валентин кипел злостью, сжимая в кармане дождевика рукоятку выкидного ножа. Он вспомнил рассказанный как-то на работе случай про парней, которых точно так же лихач окатил из лужи, хоть они подавали ему знаки, мол, притормози, не брызгай. Не послушал водила… Те ребята номер лихача запомнили, записали. А где-то через полгода автомобиль тот нашли… Неизвестно, кто стал тогда большим инвалидом: «тачка» или водила. Так-то вот.

Но Валентину не нужно было ждать полгода, при желании он мог случайно набрести на «горбатую» «Волгу», ведь он почувствовал весёлое злорадство сидящих в машине, значит, как и раньше мог проникнуть в скоротечность их мыслей и низменность желаний. Мог… Только есть сейчас занятия и поважнее. Перед тем как выйти из дома, Валентин набрал номер Второго Из Списка, но трубку никто не взял, однако появилось непреодолимое желание наведаться по тому адресу.

Теперь, стоя у перекрестка, он думал, верно ли то, что возвращение — плохая примета, или всё-таки это чушь. Решив не рисковать, Валентин, чертыхаясь, направился к метро.

На нужный дом на Дмитровском шоссе Валентин наткнулся не сразу, пришлось намотать несколько кругов по району. Конечно, можно было и спросить, но Валентин осторожничал, потому, как бывало, спросишь, а дом-то вот, перед носом, а тётка, у которой спросил, окажется его управдомом и начнёт домогаться — кто вы? к кому? да зачем? Лишнее привлечение внимания. Оно надо?

Валентин раскачивался на детской качели. Втулки в ржавых петлях ужасно скрипели, но юноша не обращал внимания. Последнее приковано к подъезду дома, где жил Второй Из Списка, Анатолий. Дождь на некоторое время стих, но шкодливый ветерок заставлял ёжиться и покрываться мурашками. Валентин негодовал на себя: зачем он здесь в непогоду.

И вдруг! Он увидел Второго Из Списка. Словно невидимая рука жахнула по диафрагме, заставив на долю секунды задохнуться. Валентин едва не шмякнулся с качелей на грязно-мокрую гальку. Это действительно был он, без обману, но Валентину в страшном сне не могло присниться, что Вторым Из Списка будет… древний старик!

Дед шаркал стоптанными штиблетами по асфальту, опираясь на палку одной рукой, а другой — цепко держа поводок, прицепленный к шее не менее старой и облезлой болонки.

«Старый полковник с безумной болонкой тихо живёт на седьмом этаже, книг и газет он уже не читает и не мечтает уже…» — пришла на ум Валентину песня Алёны Свиридовой.