Индиго

Он перебрался в кресло у противоположной от нее стены, но она похлопала по подушке рядом с собой. Он пересел, однако немного отодвинулся от нее. Она улыбнулась и вернулась на диван, с комфортом вытянувшись на нем. Свечи высветили пушок на ее руках, незаметный при обычном свете.

— Почему ты не любишь говорить о том, как был копом?

— Бобби. Мы в Англии называем полицейских не «копами», а «бобби». По крайней мере между собой. Пожалуйста, могу говорить об этом сколько пожелаешь.

— Случилось что-нибудь такое, что заставило тебя уйти?

— Ты имеешь в виду, не увидел ли я мертвых детей? Войны наркомафии? Нет, не из-за того я ушел.

— А из-за чего?

— Из-за глаза полицейского.

— Как так?

— А вот так.

Луиза недоуменно посмотрела на него, покачивая головой. Казалось, она вдруг чудесным образом протрезвела. Потом заставила себя встать.

— Не стоило мне вообще ехать сюда. У меня в Чикаго тьма дел.

— Сядь, — сказал Джек, — Успокойся.

— Нет. Я иду спать. Голова раскалывается. Слишком много я выпила.

Она случайно задела и опрокинула недопитую бутылку.

Джек посидел, ожидая, не вернется ли она, потом отправился в свою комнату, оставив опрокинутую бутылку валяться в луже вина.

Утром Джек нарочно встал пораньше и ушел из дома до того, как Луиза проснулась. Он очень быстро и нигде не останавливаясь шел в сторону, противоположную Колизею, размышлял об узах крови и остановился лишь тогда, когда оказался у калитки ограды арки Святого Себастиана.

Кровь, как он считал, это случайность, благодаря которой дети оказываются под одним кровом, вместе растут, дерясь и играя, до тех пор, пока их близость (прежде он не понимал смысла этого слова) не перерастет в пожизненные узы. Но действительно ли кровь призывает кровь, действительно ли кровь узнает кровь? Ведь их притяжение было сейчас обоюдным, если он правильно ее понял.

Кто сказал, что это запрещено? Конечно, в первую очередь Папа в белых ризах в своем золотом храме за Тибром — позолоченный полип, вздутая киста вины и страха на северном берегу реки. Плюс, конечно, polizia в своем центральном управлении, Questura Centrale. У разных подразделений римской полиции разная форма: летняя белая и синяя зимняя, светло-голубая, черная у карабинеров и серая. Интересно, подумал Джек, в какой будут те, кто явится за тобой, потому что ты возлег с сестрой? И кто отдаст им приказ?

Может быть, на это вообще не обращают внимания, если ты не знал, что она тебе сестра, считают безобидным проступком, совершенным без преступного намерения. Что если бы он случайно оказался в Чикаго по какому-то другому поручению и они встретились бы в баре, где сходятся одинокие мужчины и женщины? И разве она тебе настоящая сестра, если говорит с чудовищным акцентом, не понимает твоих шуток и думает, что «капуста» — это овощ? Настоящая сестра такой не бывает. Он посмотрел на свои руки. Они едва заметно дрожали.

Арка Святого Себастиана неясно рисовалась над головой. Рим начинал приобретать свой гнилостный оттенок, который был под стать его настроению, и древняя арка казалась не настоящей, а грязной копией из папье-маше. Внезапно открылось, что оперная декорация Рима возведена неумелыми и грубыми рабочими сцены, насвиставшими за кулисами ему неудачу.

Джек напомнил себе, с какой целью приехал в Рим, и направился в агентство. Еще в Чикаго он связался с итальянским сыскным агентством, чтобы они выяснили местонахождение Натали Ширер. Их офис располагался в районе Сан-Джованни. Он остановил такси. Из всего персонала офиса, занимавшего третий этаж современного дома, присутствовала одна Джина, миниатюрная молодая женщина в очках с толстой оправой. Она выглядела лет на тринадцать, не старше, но помадой пользовалась просто-таки кровавой. Джек назвал себя, и она мгновенно вспомнила его дело. Набрала несколько строк на клавиатуре компьютера и сделала для него распечатку.

— У нас есть для вас ее адрес. Мы его проверили. Лицо, которое вы ищете, живет здесь.

Это оказалось довольно просто, но впоследствии Джек узнал, что розыск человека обычно дело легкое. Он покосился на адрес.

— Это в Трастевере, — услужливо сказала молодая женщина. — На западном берегу. Можем мы вам быть еще чем-то полезны, мистер Шемберс?

— Нет, — ответил Джек, но потом передумал. Английским она владела очень хорошо, хотя и исковеркала его фамилию. Он достал бумажник и извлек из него газетную вырезку, найденную при поисках салфеток, — Вообще-то, есть одна вещь. Не могли бы вы это перевести?

Она взяла у него вырезку.

— Хотите получить перевод в письменном виде?

— Нет. Просто скажите, о чем там речь.

Она пожала плечами, прочитала заметку до конца и сказала:

— Ну, эта девушка на фотографии была художницей. Лепить?

— Скульптором?