Индиго

– Дольше беглого взгляда или твоего выступления?

Обыденно, невыносимо обыденно он вытер мокрые руки о мое фиолетовое платье. Я ахнула и отошла. Мне показалось, что он собирался открыть дверь и выйти, но перед тем, как я хотела наорать на него за использование меня в качестве полотенца, он толкнул меня к стене, уперев руки возле моей головы, загнав меня в угол. Я вскрикнула, удивившись внезапной близости.

Алекс Уинслоу касается меня. Сам. Мозг взорвался от изумления.

Жар его тела заставил меня выгнуть спину, в горле пересохло.

– Давай проясним – я могу трахать тебя, пока ты не потеряешь дар речи и даже не вспотею. Внимание. Новенькая. Если не будешь держаться от меня подальше, я, весьма возможно, это и сделаю.

Я посмотрела на него и улыбнулась, игнорируя тот факт, что, вероятно, была белее снега. Сердце готовилось выпрыгнуть из груди, уязвленное, но непокорное. Никогда еще я не попадала в такую ситуацию. Такую… дикую. Как сама жизнь. Сердце хотело взбунтоваться, а я хотела дать отпор, но это лишь усугубит происходящее.

Помедленней, сердце.

Расслабься, сердце.

Глубоко вдохни, сердце.

– Ты закончил? – прошипела я.

– А ты?

Почему он так пытается избавиться от меня? Мысль спросить его напрямую не единожды посещала меня, но я всегда приходила к одному выводу: кому бы понравилось, что за каждым его шагом следят, да еще и в туалет перед концертом сопровождают?

– Нет, – ответила я.

– Я тоже. – Он оттолкнулся от стены, повернувшись ко мне спиной и запуская пальцы в волосы. Вот ведь правду говорят те, кто пишет любовные романы, которые Нэт читает в ужасающих количествах. Потому что, когда он ушел, его отсутствие чувствовалось повсюду.

В моем теле.

На коже.

Внизу живота, где дремало желание.

– Не пожелаешь мне удачи? – Он схватился за ручку и открыл дверь, плечом врезавшись в кого-то. Он не остановился. Алекс Уинслоу – торнадо, сметающий всех и все на своем пути.

– Ни пуха ни пера, – хрипло произнесла я. Свет проникал сквозь черные занавески на сцене, покрывая его волосы золотистым сиянием. Господи боже. Я закрыла глаза и, опираясь затылком на стену, вдохнула.

Сердце не слушалось меня. Оно билось все сильнее.

Двадцать минут спустя Алекс вышел на сцену, а я направилась в его гримерку, собираясь поспать. Перелет из Северной Америки и смена часовых поясов вымотали меня. Я знала, что нужно пережить это, но, если я задремаю, это не станет концом света. Блэйк тоже был там, спиной ко мне, разговаривал по телефону. Он не мог видеть меня, вот почему он кричал и размахивал руками. Я глубоко вдохнула, заявляя о своем присутствии, но голос Блэйка раздавался в пустой комнате.

– Да, Дженна. Да. В сотый раз: все под контролем. Мы слили фотки, и теперь он думает, что из-за этого не пускаем его в Интернет. Все интервью и публичные выступления отложены на время турне. Он ничего не подозревает. Он даже девчонку эту не помнит, которая их сделала. – Блэйк остановился, слушая агента Алекса на другом конце.

Кровь застыла в венах. Они выложили те фотки?

Потом я вспомнила разговор с Лукасом. Речь шла о диверсии… о том, чтобы удержать Алекса офлайн. О встрече с Уиллом Бушеллом… вот блин.

– Слушай. Слушай… Да послушай! Черт возьми, женщина. У тебя яйца размером с арбуз. Ты хоть понимаешь, что это некрасиво? И прежде чем ты что-нибудь скажешь: да, я осознаю, что не являюсь единственной целью твоей жизни. Мы выиграли достаточно времени. Он не проверит, потому что ему плевать. На все. Вообще. Его хрен мог оказаться на обложке Vogue в берете и с сигаретой, торчащей с конца, а он даже не узнал бы его, проходя мимо газетного ларька. Он рок-звезда, Дженна. Не неудачник из реалити-шоу, которого никто не знает. – Блэйк вытер лицо, потом повернулся и уставился прямо на меня. Его телефон все еще был прижат к уху, когда он сказал:

– Так, почти никто. Нянька знает. Сейчас улажу. Пофлиртуем позже?

Судя по стону Блэйка, трубку бросили. Руки так и чесались залепить ему пощечину, а я не могла понять причину. Мне не нравился Алекс, но это не значит, что мне нравилась мысль о предательстве его команды. Черт, мне даже не хотелось быть частью так называемой команды, и я все еще считала эту затею дерьмовой. Люди, которым он доверял, обманули его. Почему они продали его? Может, они хотели, чтобы он сорвался?

– Все совсем не так. – Он поднял руки вверх, лицо сморщилось в гримасе.

– Говоришь, как изменяющий муж, так что отвечу, как жена, которой изменили: все именно так. – Слова прозвучали изнутри. Они были злыми и хриплыми. – Вау. Какие вы… неблагодарные.