Индиго

Когда я понял, что это за сигнал, было уже слишком поздно.

Если вам любопытно, как выглядела бы Инди, узнай она, что я перебил всех щенков на ее улице, позвольте рассказать вам. Ведь теперь я знал.

Все, что потребовалось – это сказать ей, что она будет делить со мной комнату, и на ее лице появилось то самое выражение. Ей не понравилась идея. Совсем. Не. Понравилась. Инди узнала об общей комнате, только когда мы уже оказались у двери президентского номера. Она развернулась и попросила электронный ключ.

– Какой ключ? – спросил я с невозмутимым видом, продлевая наше неизбежное выяснение отношений.

Она потерла открытой ладонью переносицу, милый жест, по-моему. Еще один предупреждающий знак, которым я, кстати, пренебрег. Она склонила голову набок.

– Дверь в мою комнату. Что такое, Алекс? Ты что, устал после длительного перелета?

Я положил карточку от нашей общей комнаты ей в ладонь и согнул ее пальцы.

Она сказала:

– Нет.

На что я ответил:

– Ты знала, что планета страдает от перенаселения и огромной траты природных ресурсов? Мы сэкономим огромное количество воды и электричества, если неделю поживем в одной комнате.

– Мы сэкономим и много кислорода, потому что один из нас придушит другого, – она подошла к противоположной двери. Подумала, что я шучу. Нам явно надо больше говорить и меньше работать пальцами, потому что эта женщина не понимала меня. Совсем. Я увидел, как улыбка Инди постепенно исчезала с ее лица каждый раз, как она вставляла карту в слот и на двери мигала красная точка, выплевывая ее карту. После четвертой попытки она развернулась, топнула ногой и прорычала как дикий зверь:

– Алекс!

К вашему сведению, я не стал одаривать ее моей ухмылкой. Я облокотился об уже открытую дверь в наш номер, скрестив руки на груди.

– Алекс! – повторила она, и в этот раз в ее голосе прозвучало предупреждение. Ее глаза цвета индиго молили меня облегчить ее страдания.

Я не понимал. Вся разница между турне и Лондоном заключалась в том, что она будет проводить ночь рядом со мной. И даже это было не так уж важно. Я не был сердцеедом.

Согнув палец, я поманил ее внутрь. Она оцепенела и застыла на месте.

– Почему? – спросила она.

– Потому что мы будем вместе писать музыку. И напиваться словами. И заниматься сексом за стеклянной дверью. Потому что нам хорошо вдвоем. Потому что я устал от твоих страхов. Это наше турне. Наш альбом. Наша душа.

Проблема патологической лжи в том, что в какой-то момент ты не останавливаешься и не думаешь, было ли сказанное тобой правдой. Но в тот момент я знал, что у нас общая душа. Она была внутри Инди, и я позаимствовал ее. И она была мне нужна. Потеря Тани все изменила. Стардаст была мне нужна намного больше, может, даже сильнее после Парижа, и я начал смиряться с этим, как кто-то смиряется со смертельным заболеванием, совершенно не желая этой участи.

Она выглянула из-за моего плеча и посмотрела на пустую комнату, а потом снова перевела взгляд на меня. Ее пальцы сжимали спортивную сумку, костяшки побелели.

– На одном условии.

Боже, если ты существуешь, пожалуйста, пусть она не попросит лабутены или тачку.

– Слушаю.

– Если мы договоримся, я хочу, чтобы ты встретился со своей семьей.

Вот в чем дело. Мы с Инди болтали. Много. О «Маленьком принце», музыке и да, о наших семьях. Мы говорили каждую полночь, пока писали тексты, словно от этого зависела наша жизнь. Поэтому она знала все о моей маме, любящей азартные игры, и о пьянице-отце. А также о потаскушке-сестре. Она знала, что, когда я был маленьким, меня никто не обнимал, и что я писал о любви так же, как люди пишут фантастику: используя лишь слишком бурное. Вот почему я решил, что она верит: мои отношения с семьей еще можно спасти. Слушайте, я понимаю. У нее не было родителей. Но лезть в мою жизнь – уже перебор.

– Нет, – я привалился лбом ко все еще открытой двери, ясно осознавая, что она по-прежнему стоит в коридоре. Что такого у нас с коридорами? Почему мы всегда так не хотим впускать других людей к себе? Заметка: напиши об этом песню. Прихожая. Отношения. Метафоры. Девушки с синими волосами.

– В таком случае тебе лучше найти мне комнату, – она развернулась и направилась к лифтам.

Мне нужно было отпустить ее, и в душе я знал это. Но моя душа не могла этого сделать, поэтому я схватил ее за запястье и рывком притянул обратно к себе.

– Во-первых, ты не знаешь мою семью.

На ее губах появился намек на триумфальную улыбку.

– Я знаю достаточно. Знаю, что она у тебя есть. У тебя, Алекс, есть семья. Все в ней нуждаются.

– Это бред. Тебе правда нужен Крэйг? Нужны проблемы с алкоголем этого идиота, его быстро меняющееся настроение и глупые, жестокие выходки? – Я не мог поверить, что мы проводим время за ссорой вместо того, чтобы заниматься сексом. А также не мог поверить, насколько мы с Крэйгом похожи. Как ее мог привлекать парень, который олицетворял собой все пороки, за последние пару лет превратившие ее жизнь в тихий ад?

Она задумалась над этим. Правда, подумала над моим вопросом, а не просто выплюнула ответ.