Индиго

– Эни запретила мне. Если бы вы видели ее. Я готов был сделать все, что она попросит. Лишь бы она простила меня, – надрывно вздыхает мужчина и резко меняет тему: – Значит, Эни нашла дневник Мири. Вот почему… – Он осекается, вперив в меня невидящий взгляд.

– Почему – что?

– Вот почему Эни решила стать Мириам, прожить за нее жизнь, о которой та мечтала, – с нервным возбуждением отвечает Райан. – Я видел, как Эни все глубже погружалась в эти фантазии, но ничего не мог сделать. Она не позволила мне. Угрожала, что убьет себя, если вмешаюсь. Она не запугивала, Алан. Я не стал рисковать.

– Вы не пробовали обратиться к психологу?

– Зачем? Моя дочь не сумасшедшая, – искренне восклицает Одли, остановив на мне застывший взгляд. – Вы так и не поняли, да?

– Нет, – качаю головой.

– У нее не было никакого расстройства личности.

– Вы же не врач… – смею оспорить я.

– Аннабель прекрасно осознавала, кто она, – яростно настаивает Райан. – Когда меняла имя, когда ушла из дома, поступила в университет, вышла замуж и начала писать все эти письма самой себе – все это время Аннабель прекрасно осознавала, кто она на самом деле. Это был ее способ бороться с болью, страхом, ночными кошмарами. Другой она не придумала, а с фантазией у нее всегда был полный порядок. Она находила утешение в том, что представляла, будто проживает за Мириам ту жизнь, которой та была лишена. Аннабель чувствовала себя виноватой, что выжила, но не смогла спасти сестру, и проклинала меня за то, что я не защитил их обеих… Анна считала меня предателем и была права.

– Я хотел с ней развестись, – говорю глухим безжизненным тоном. – Она нашла бумаги на развод за несколько дней до исчезновения. Об этом никто не знал, кроме нас двоих. Документы тоже пропали.

– Что произошло? – затуманенным взором смотрит на меня Райан.

– У нас умер сын. Синдром внезапной детской смерти. Мы не справились. Я тоже не смог ее спасти, Райан, – признаю с горечью.

– Смерть ребенка невозможно пережить, не потеряв часть самого себя. Большую часть. Мне это известно, как никому другому. Я думаю, что в гибели сына Эни снова обвинила себя и свои проклятые гены.

– Вы читали ее книгу? – хрипло спрашиваю я.

Мужчина отрицательно трясет головой.

– Я только сегодня узнал, что моя дочь стала писателем. – Опустив взгляд на ежедневник Мириам Бенсон, Райан с хлопком закрывает его и делает глубокий вдох. – Мы не виделись много лет, и в этом есть большая часть моей вины. Я боялся, Алан. Боялся напугать ее, оттолкнуть, настроить против себя еще сильнее. Если она жива, а я чувствую, что Эни жива… – Он поднимает голову и задумчиво смотрит на меня. – Скандал, а он неизбежен в случае, если вы озвучите правду, окончательно уничтожит ее.

– Я не собираюсь этого делать, – качнув головой, принимаю опрометчивое, но единственно верное решение. – Я должен ее найти, Райан.

Глава 29

Каждый наш шаг или действие, а иногда просто слово запускали виток событий, которые в какое-то мгновенье вышли из-под контроля, и мы оказались там, где сейчас…

По разные стороны этого мира.

Он пожертвовал собой, чтобы заменить меня в дьявольской тюрьме, тем самым приговорив себя к вечному скитанию среди проклятых стен. Но разве я могу насладиться свободой, зная, что тот, кто спас меня, тот, кому я отдала свое сердце, остался там, откуда еще никто не возвращался живым?

Разве я могу свободно дышать и встречать рассветы, не задаваясь одним и тем же вопросом: «Почему ты просто не отпустил меня?»

М. Флеминг. Индиго

Наши дни

Алан Флеминг

Мы останавливаемся возле придорожного кафе в первом попавшемся на пути городке. Я выхожу из машины, чтобы купить нам кофе, и сразу возвращаюсь. Анна никак не реагирует на мою просьбу сделать хотя бы глоток. Выливаю оба стаканчика на дорогу и несколько мучительных минут смотрю, как Аннабель мелко дрожит на пассажирском сиденье.

Обогрев включен на полную, но холод, что она испытывает, идет изнутри, а не снаружи. Это шок. Ее подсознание сражается за стертую часть личности… и проигрывает. Стадия отрицания еще не пройдена до конца, но мы прошли длинный и выматывающий путь. Она на грани, а я давно уже ее переступил…

Я переступил эту грань пять лет назад, когда мы с Райаном Одли приехали на проклятую ферму, чтобы найти мою жену. Нам повезло, как бы чудовищно это ни звучало.