Индиговый ученик

Итак, мальчишка, стыдящийся своей семьи, бывший раб, дикарь и сумасшедший. Странных учеников выбрал себе иман. Они были не похожи, но все отличия затмевало одно большое сходство. Испытание Смертью. Оно объединяло их, словно глухая беззвездная ночь, которая превращала все различия мира в однородную темноту. И чем дольше Арлинг вслушивался в нее, тем больше ему казалось, что слепой драган, как нельзя кстати, вписывался в эту компанию безумных и загадочных людей, у каждого из которых была своя причина желать смерти.

Пустые пространства мозаики его жизни стали заполняться. И хотя некоторые ее части были потеряны навсегда, он вдруг почувствовал уверенность в том, что сможет выжить и без них. Путь, предложенный Атреей, по-прежнему страшил, но все чаще казался единственным, который у него остался. Ему нужно было поговорить с иманом - решиться сказать "да" самому себе.

И однажды этот день настал.

В Балидете с утра лил редкий для этого места дождь. По улицам гремели грязевые потоки, замешивая тесто из глины и пыли. Ходить было невозможно даже по вымощенным дорожкам школы.

Из-за шума дождя Арлинг чувствовал себя почти оглохшим. Ученики собрались на террасе Дома Неба, устроив какую-то шумную игру. Своими воплями они умудрялись перекричать даже грохот ливня. Беркут неуверенно позвал его присоединиться, но Регарди отказался, понимая, что это было сделано из вежливости. Вряд ли кто-то из учеников хотел, чтобы в игре принял участие слепой драган - ведь не замечать его стало бы труднее. И хотя Арлинг покривил бы душой, если бы сказал, что он совсем не нуждался в их обществе, в этот дождливый день ему больше всего хотелось тишины. Но ее смыл дождь. Чем сильнее стучали капли и струи льющейся с неба воды, тем острее он понимал, что медлить больше не было смысла. Этот мокрый и шумный день был идеальным для того, чтобы сделать следующий шаг.

Регарди нашел имана на смотровой башне, но учитель принял его не сразу. Ему пришлось дожидаться в душном и влажном коридоре, и, пока он слушал шум ливня и приглушенные голоса из кабинета, его не раз посетила мысль о том, что момент выбран неудачный. Но он никогда не шел назад. Не собирался и сейчас.

Посетители покинули имана не скоро. Арлинг успел два раза дойти до лестницы, ведущей к выходу, и вернуться обратно. Слуга, стоявший у двери, наблюдал за его передвижениями с равнодушием статуи. Регарди не ожидал, что его будут развлекать разговорами, но молчание кучеяра настораживало и злило.

- Ты закончил с зелеными бусами? - спросил иман, когда Арлинга, наконец, впустили. Ему показалось, что в голосе учителя слышалась усталость, хотя дождь, хлещущий за окном, сильно искажал звуки.

- Да, - соврал он.

Несмотря на то что Арлинг был уверен, что все бусы состояли из камня, иман заверил его, что нанизанные предметы происходили из разных материалов. Только цвет у них был общий - зеленый. Регарди перебирал их уже третий день, но ему все больше казалось, что учитель над ним издевался: бусины имели одинаковую, гладкую структуру, так похожую на камень.

- Хорошо, доставай и рассказывай, - вздохнул иман, и у Арлинга сразу упало сердце. Разговор начался неправильно.

Чтобы не увязнуть во лжи, как это обычно с ним случалось, Регарди решил действовать прямо.

- Великий мастер! - воскликнул он. - Я хочу пройти Испытание Смертью.

Возможно, шум дождя заглушил его слова, так как со стороны учителя не раздалось ни звука. Словно Арлинг обратился к пустому креслу.

Нет, что-то было не так. Кажется, слова Атреи звучали иначе. Ах да, он забыл о сомнениях... Регарди откашлялся и повторил:

- Великий мастер! Избавь меня от сомнений. Я прошу об Испытании Смертью.

Снова молчание. Арлинг почувствовал, как у него на висках выступили капли пота, тут же впитавшиеся в повязку. К грохоту дождя добавилась барабанная дробь внутри черепа. Ему нужно было успокоиться. Регарди глубоко вздохнул и, наконец, вспомнил недостающие слова.

- Великий мастер! Избавь меня от сомнений. Я стою прямо и прошу об Испытании Смертью.

Все. Лучше он уже не скажет. Теперь настал черед имана, только кучеяр не спешил. Новый звук был едва различим, но постепенно становился громче, пока не превратился в бульканье, которое могло иметь только одно объяснение. Иман смеялся. И по мере того как нарастал его смех, Арлинг чувствовал, что его лицо начинало полыхать, словно факел.

Голова еще не успела осознать, что делало тело, но он очнулся лишь тогда, когда понял, что уперся в стену. Негнущиеся ноги сами понесли его к двери, но ошиблись направлением. Регарди, наверное, рассыпался бы на части от злости и досады, если иман не прекратил бы смеяться. Учитель вдруг оказался рядом, положив руку ему на плечо, которая мягко, но настойчиво развернула его к нему лицом. Более неловких моментов Арлинг давно не испытывал.

- Прости меня, - сказал иман, обдав его крепким запахом табака. - Женщин нельзя винить за болтливость, но когда-нибудь я все-таки отрежу ей язык. Это доставит мне огромное удовольствие.

Похлопав его по плечу, учитель отошел, а через секунду табаком запахло сильнее - кучеяр закурил.