Индия. 33 незабываемые встречи

Этот неяркий свет падает из дома, где тебя ждут, если хотите – из материнского дома. И дверь не заперта и это дверь твоей матери – и сама дверь, простая, деревянная, не несет на себе какой-либо социальной или иной конкретики, это дверь как все двери, дверь вообще, как и мать – не Матерь (хотя слияние обеих происходит в подсознании), а мать вообще, материнское начало. И каждому представляется, что за этим «вообще» стоит образ, дорогой ему лично, конкретно.

И все они здесь потерянные дети, которым, несмотря даже на кажущееся благополучие, просто напросто не хватило в жизни конкретного материнского тепла. Психологически эта незапертая дверь безусловно привлекательнее всех туманных, высоко философских рассуждений Ауробиндо, его умозрительных соединений над-разума с Лакшми, Сарасвати и другими богинями индусского пантеона.

И недаром мой менеджер из гест-хауса признается, что он вообще никогда не читал Ауробиндо и что ничего ему в жизни не надо, кроме как ощущать себя ребенком на коленях у Матери. Кстати, он тоже потерянное дитя, ибо его, индуса, выгнали во время раздела Индии со всей семьей из Карачи, потом он потерял дом в Бомбее – то есть и в детстве, и в молодости он был лишен очага, отсюда, при всей его браваде и самоуверенности, его тяга к созданию детского безоблачного мира – люди приходят, уходят, а я знаю, что рай здесь.

И наконец, а не была ли она сама, Мирра Ришар, потерянным ребенком? Не знаю научно достоверной ее биографии, но есть какая-то неблагополучность в истоках, в эмиграции родителей из Египта во Францию, но дело даже не в этом, а в той тоске по молодости, по Франции, которая так явственно прозвучала для меня в ее музыкальной импровизации.

И пока есть люди, которым недодано в жизни тепла, они будут идти в Ашрам, припадать к свежей – из-за цветов – могиле, преклонять колени перед простой кроватью и ощущать свою личную причастность к образу, созданному их воображением и целенаправленной, умной, расчетливой деятельностью Ашрама и его основательницы.

Многое говорит о четкой буржуазной расчетливости этой незаурядной женщины. Никакой восточной расхлябанности, все на деловую ногу – и годы невластны над ее детищем, оно так и не индианизировалось. Ауробиндо же здесь лишь символ, момент привлечения людей издалека индийской мудростью, а людей поближе знакомыми понятиями – йога, веданта и т. п. Нестабильные, неблагополучные, обойденные, они приходят из далека и из близи – и находят наконец то, чего подсознательно не хватало им всю жизнь.

Сами ограничения Ашрама продуманы весьма основательно – конечно, у кого бурная сексуальная жизнь, в том вряд ли бушует тоска по материнской руке, а если все-таки бушует, то немногого стоит отказаться от секса. Если же человека не пугает этот отказ, а о нем он узнает при первом же знакомстве с Ашрамом, значит у него что-то не вполне благополучно, не вполне нормально, а следовательно и легче почувствовать тягу в этот Ашрам.

Запрет курения обычен для всех сект, но в последнее время он все больше оказывается направленным против употребления наркотиков. При этом любопытна одна деталь, из которой становится ясным, что железная рука Матери держала не только рядовых ашрамитов, но и самого Ауробиндо. Оказывается, Ауробиндо любил курить трубку – наверное, ему хорошо думалось, одному, в замкнутом непроницаемом пространстве той комнаты на втором этаже, в душистом табачном дыму. Узрев струйки дыма, выходившие из недоступной им обители гуру, стали потягивать и ашрамиты – и тут же нарвались на жесткий реприманд Матери. Они попытались сослаться на пример Ауробиндо, и Матерь приняла меры – великому затворнику пришлось отказаться от любимой привычки.

Полный запрет политической деятельности – это, пожалуй, особенно интересная черта Ашрама, носящего имя одного из самых решительных политиков Индии. Может быть, и камни не падали с неба, и убийцы не стреляли друг в друга, а просто была женщина, сумевшая приручить и подчинить опасного еще в 20-е годы льва – опасность которого еще очень ощущалась в то переломное время, когда ушел из жизни неистовый лидер «экстремистов» Тилак, когда вступил на политическую арену Махатма Ганди, когда докатывались до Индии раскаты революционной грозы из соседней северной страны… «Мы ждем от Вас слова, Индия будет говорить Вашим голосом» – когда написал Тагор эти слова, обращаясь к Ауробиндо?

А Ауробиндо не только не дал этого слова, но даже с ближайшими учениками стал общаться лишь редкими записками. Зато каждый день являлась во плоти; энергичная француженка, поклонница символики цветов, жесткий организатор, сентиментальная музыкантша, посредственный художник, умный и дальновидный руководитель Ашрама, наниматель и контролер.

Буржуазная хватка и сентиментальность, сочетание практического ума и оккультного парения– все это, право же, нисколько не противоречит одно другому. И хотя во всей ее деятельности есть явно французское туше, но случайно ли вся структура Ашрама так сходна с израильским кибуци?