Индия. На плечах Великого Хималая

Ответ на вопрос, что символизирует бинди, я найти не смог. Но согласно Ригведе богиня утра Уша, супруга бога солнца Сурьи, наносила на лоб красную точку, символизирующую восходящее солнце. Часто к основной бинди присовокупляется ещё одна, меньшего размера, расположенная чуть ниже. В настоящее время бинди в большинстве случаев используется как украшение и носят её не только индийские женщины и не только последовательницы индуизма. И, конечно же, не только замужние. А символом замужества, например, является прокрашенный синдуром пробор. Или браслеты на руках.

Тилака на лбу мужчины носит сугубо сакральный характер. Мой знакомый брахман Лалу, живущий в горах, в пещере, которую называл комнатой (room), каждое утро ставил всем окружающим тилаку из пепла, называя её Шивой. По тилаке на лбу верующего человека можно определить, какое из направлений индуизма он исповедует. Шиваиты носят на лбу тилаку из трёх горизонтальных линий, сделанную пеплом и называемую трипундра.

Последователи Вишну для приготовления тилаки используют глину священных рек и сандаловую пасту и наносят её в форме буквы U, символического изображения стоп Вишну, причём тилака каждого из направлений вишнуизма имеет свои особенности.

Так, например, адепты шри-вайшнавизма, что поклоняются Вишне через его жену Лакшми, дополняют этот знак красной линией посередине — символом Лакшми, и линией на переносице — знаком гуру.

С тилаками на лбу, следуя указаниям ещё одного индуса, на этот раз типичного бабы, мы наконец нашли весьма приличную дхабу, где весьма прилично поужинали. Обычно путешествия, особенно горные — прекрасный способ сбросить вес: так со мной было в Индии, когда я путешествовал в одиночку или с таким же, как я, travellers. Но когда я стал гидом, то в первые дни начал активно толстеть. Ибо часть моих попутчиков, хотя и заказывала блюда without spices, есть их не могла. Даже неострая еда была для них слишком острой. В итоге я ел половину порции жены, а иногда и половину порции писателя Носова. Правда, вскоре Носов вошёл во вкус острой пищи.

На выходе из дхабы купил-таки, на этот раз без свидетелей и практически без торговли, солидный кусок весёлого зелья всего за 200 рупий. А Носов конечно же купил арбуз. Прямо напротив гостиницы находился придорожный базар, где торговали привычными для русского глаза фруктами и овощами — луком, огурцами, помидорами, яблоками, баклажанами, картофелем, возможно выращенными в ближайшем пригороде. Всё-таки уже высота 1500 метров и, в отличие от субтропического Ришикеша, климат вполне соответствует среднерусскому. На базаре также были явно привезённые из более тёплых мест манго и арбузы. Торговец заворожённо смотрел, как наш специалист по арбузам ласкает пальцами гладкую полосатую поверхность, рассматривает «попку» — оконечность плода, прислоняет его к уху и сжимает, чтобы услышать характерный спелый треск. А когда Сергей стал активно торговаться (великая книга по этикету говорила о том, что если ты не торгуешься, то обижаешь продавца), тот сдался окончательно и отдал арбуз по баснословно низкой цене.

Ночью, вооружившись фонариками, мы пошли на крышу отеля, под звёздное небо. Там мы оказались не одни — целая группа не очень богатых даже по индийским меркам паломников готовила себе ужин. Как потом выяснилось, большая часть этих людей ночевала на первом этаже отеля, в комнате, сплошь заставленной кроватями. Некоторые же оставались наверху до утра.

Нам, пришедшим на крышу позже, было оказано максимально возможное гостеприимство — соседи откуда-то извлекли два одеяла, которые постелили на бетонный пол. Мы же, разрезав арбуз, предложили им несколько кусков.

Тогда они предложили присоединиться к их трапезе.

Мы отказались, сославшись на то, что сыты.

Тогда они подарили нам несколько плодов лайма.

Причём вся эта медленная беседа происходила на языке жестов: никто из соседей не знал английского языка, а никто из нас не знал хинди. Это чем-то напоминало популярную в игру «крокодил», когда средствами пантомимы человек должен представить загаданный предмет или понятие.

Впрочем, один раз я столкнулся с полным непониманием. Это случилось в середине 90-х, в лесу возле посёлка на берегу Индийского океана. Я нашёл в тени сосны удобный камень, сел на него и стал приводить в порядок записи в дневнике. Вдруг ко мне подошёл индус и принялся наблюдать за тем, что я делаю. Стоял он так минут тридцать. Сначала меня это немного раздражало, потом я стал думать, уж не плод ли он моего воображения, и отцепил от него своё сознание. В итоге получился следующий текст: