Индийская принцесса

Уолли еле-еле успел развернуть кобылицу для отражения удара, и вождь отпрыгнул назад и приготовился к нападению, приподнявшись на цыпочки, чуть согнув колени, раскачиваясь всем своим жилистым телом из стороны в сторону, точно кобра перед атакой, и держа оружие низко, чтобы нанести удар по ногам или брюху кобылицы, представляющим собой более легкую мишень во время атаки противника, и таким образом повалить на землю и лошадь, и седока.

Их поединок привлек внимание зрителей из числа хугиани, которые, забыв на время о более важных делах, столпились вокруг с ножами в руках, чтобы посмотреть, как их герой убьет фаранги. Но вождь совершил ошибку, слишком часто повторяя успешный маневр, и на сей раз Уолли сделал на него поправку: он тоже прицелился ниже, метясь в туловище, а не в голову. Когда вождь опять упал на колени, уворачиваясь от удара, лезвие тяжелой кавалерийской сабли разрубило ему левый висок, и он тяжело рухнул на бок с залитым кровью бородатым лицом. Падая, он полоснул тулваром по боку кобылицы, и Мушки с пронзительным ржанием взвилась на дыбы. Хугиани, которые ринулись было вперед при виде поверженного наземь вождя и которые не дрогнули бы перед обагренной кровью саблей ангрези, разбежались в стороны, спасаясь от молотящих по воздуху смертоносных копыт, и пропустили лошадь и всадника.

Через несколько минут, совершенно неожиданно, события приняли другой оборот.

Сплоченные ряды неприятеля распались, и десятки хугиани пустились наутек, отчаянно пытаясь добраться до своих надежных укреплений на плато. А когда кавалерия бросилась вперед, рубя саблями налево и направо, десятки стали сотнями, потом тысячами – и битва превратилась в беспорядочное бегство…

– Они удирают! – торжествующе завопил Уолли, потерявший в схватке шлем. – Шабаш, джаваны! Маро! Маро! Кхалса-джи киджай! – И, собрав рассеявшиеся эскадроны вместе, он приподнялся на стременах и скомандовал: – Вперед галопом! Хамлакаро!

Подчиняясь приказу, разведчики сорвались с места и очертя голову понеслись вверх по длинному бугристому откосу, но в следующую минуту Уолли вдруг впервые увидел нечто, что до сих пор скрывалось от взора из-за повышения местности. И сердце у него на миг замерло.

Между основанием крутого склона, спускавшегося от плато, и началом пологого откоса находилось естественное препятствие, представлявшее гораздо большую опасность, чем рукотворные брустверы из валунов и булыжников наверху, – тянущаяся параллельно краю плато расселина, пробитая в давние времена горным потоком, впоследствии пересохшим и оставившим после себя усыпанное камнями русло с отвесными стенками высотой восемь-девять футов. На другой стороне склон круто поднимался вверх, к расположенным на плато укреплениям, где сейчас снова собирались хугиани, которые вызывающе вопили с безумными глазами и стреляли по кавалеристам.

Подобное зрелище устрашило бы многих более толковых и опытных, чем молодой лейтенант Гамильтон, солдат. Но Уолли, опьяненный неистовым азартом боя, не стал колебаться. Он пришпорил Мушки, и она спрыгнула в расселину и понеслась по камням. А вслед за ним с дикими криками беспорядочно устремились разведчики.

Оказавшись внизу, они рассыпались налево и направо в поисках возможного пути наверх, а находя его, выбирались из расселины по двое, по трое и сразу же бросались в атаку: Уолли со своим горнистом, чуть от него отставшим, первым достиг вершины, где длинная линия брустверов преграждала путь на плоское плато. Здесь многочисленные хугиани, успевшие спастись бегством и снова укрыться за оборонительными сооружениями, отчаянно отбивались от врагов, стреляя из мушкетов, лихорадочно перезаряжая их и снова стреляя. Но стена высотой по грудь не остановила лошадь Уолли. Мушки перелетела через нее с легкостью и грацией породистого гунтера, берущего каменную стену в Керри, и благодаря чуду, а равно искусству своего седока с саблей вышла из последовавшей затем рукопашной, как и из боя на склонах внизу, отделавшись лишь незначительными царапинами.

В том сражении действия не координировались, и не было времени ждать, когда пехота пробьется с фланга или артиллеристы подвезут и приведут в боевую готовность орудия. Разведчики атаковали поодиночке или маленькими группами – с яростью, которая заставила недисциплинированных горцев покинуть укрепления и отступить на открытый участок плато. Хугиани дрались ожесточенно, но большинство их вождей и знаменосцев были убиты. А без предводителей, способных их организовать, они не сумели произвести перегруппировку.

Укрепления были взяты за несколько минут, и афганцы снова дрогнули и обратились в бегство, рассыпаясь по плато, точно гонимые осенним ветром палые листья, в отчаянной попытке добраться до ненадежных укрытий деревень и фортов, ютившихся в возделанных долинах внизу.