Индийская принцесса

Огромные бронзовые пушки уже стреляли один раз в тот день, но, поскольку традиция предписывала приветствовать залпом нового рану, возвращающегося в свой город, все они были заправлены порохом. Нетерпеливый канонир поспешно зарядил одну из них и принялся зажигать фитиль, а орудийный расчет, вдохновленный примером командира, навел бронзового монстра, целясь чуть впереди скачущей галопом мишени. Запал поднесли к запальному отверстию, и вспышка дульного пламени и грохот выстрела были по обыкновению впечатляющими. Но в своем возбуждении пушкари неверно оценили скорость всадников, и ядро пролетело мимо беглецов и упало прямо перед приближающимися солдатами из города.

Никто серьезно не пострадал, но фонтан пыли, земли, камней и мусора, внезапно и совершенно неожиданно взметнувшийся всего в нескольких шагах перед ними, страшно испугал и без того перевозбужденных лошадей, которые мгновенно взвились на дыбы и понесли. Несколько всадников выпали из седла, а к тому времени, когда остальные поймали и успокоили обезумевших от страха скакунов, беглецы уже промчались через ущелье и понеслись быстрее ветра по длинной прямой долине.

Это была невероятная скачка: наводящая ужас, бьющая по нервам, но одновременно наполняющая душу таким диким весельем, что, если бы не Джули, Аш испытывал бы от нее наслаждение. Сарджи, тот точно испытывал: он смеялся, пел во все горло и погонял Мати Раджа ободряющими возгласами и разными нелепыми ласковыми словами. Дагобаз тоже чувствовал себя в своей стихии, и, если бы Аш отпустил поводья, он бы намного обогнал своих спутников на первой же полумиле. Но, охваченный тревогой за Джули, он крепко сжимал поводья, придерживал коня и каждые несколько секунд оглядывался, чтобы удостовериться, что с ней все в порядке.

Ветер сорвал ткань с ее лица, и Аш увидел, что оно хранит спокойное, сосредоточенное выражение: бледная маска, только глаза горят. Она управляла лошадью с ловкостью, какая сделала бы честь ее деду-казаку, и Аш внезапно почувствовал глубокую благодарность к этому старому разбойнику и к отцу Джули, старому радже, который, несмотря на возражения Джану-рани, настоял на том, чтобы маленькую Каири-Баи обучили верховой езде. «Да благословит его Бог, где бы он ни находился сейчас», – пылко подумал Аш.

Гобинд тоже был хорошим наездником. Но вот Манилал сидел в седле посредственно и явно начинал уставать. Однако он с угрюмой решимостью цеплялся за поводья, предоставляя все остальное лошади. Насколько они могли видеть сквозь клубящееся за ними облако пыли, погоня все еще не оправилась от замешательства и отстала слишком далеко, так что не представляла серьезной угрозы.

Избегая ухабистой, изрытой колеями дороги, они держались на изрядном расстоянии слева от нее – именно по левую руку находился выход на тайную тропу Букты – и уже преодолели две трети пути, когда лошадь Анджули попала ногой в крысиную нору и рухнула наземь, а Анджули перелетела через ее голову и плашмя упала в пыль.

От удара у нее перехватило дыхание, и она лежала неподвижно, судорожно хватая ртом воздух, а лошадь поднялась на ноги и встала над ней, опустив голову и тяжело дыша. Манилал, скакавший следом, яростно дернул за левый повод, чтобы не наехать на Анджули, проскочил в нескольких дюймах от нее и помчался дальше на обезумевшей от страха, вышедшей из повиновения лошади, вцепившись в луку седла. Но остальные трое остановились и вернулись назад.

Спрыгнув с Дагобаза, Аш подхватил Джули на руки, и на какой-то ужасный, леденящий душу миг ему показалось, что девушка не дышит. Но одного взгляда оказалось достаточно, чтобы убедиться в обратном, и он круто развернулся с ней на руках и увидел, что преследователи по-прежнему скачут за ними и стремительно приближаются.

Гобинд тоже смотрел назад. Он не спешился, но держал поводья Дагобаза и Моти Раджа, пока Сарджи обследовал пострадавшую лошадь. Гобинд молчал – необходимости в словах не было, все прекрасно сознавали опасность.

– Она сильно растянула левую переднюю ногу. Дагобазу придется нести двоих. Дай мне рани, а сам садись в седло. Живо!

Аш подчинился. Джули все еще не пришла в себя после падения, но уже обрела способность дышать и не потеряла самообладания. Когда Сарджи закинул ее на круп Дагобаза, она обеими руками крепко обхватила Аша за талию, и они рванули с места и снова понеслись во весь опор вслед за Манилалом, который находился далеко впереди. Гобинд и Сарджи держались на корпус позади, на изрядном расстоянии справа и слева от них, чтобы не задыхаться от взметаемой ими пыли.

Дагобаз словно не почувствовал дополнительного веса и без всяких усилий летел вперед со скоростью сокола. Но задержка оказалась роковой: из-за нее расстояние между беглецами и преследователями сократилось всего до нескольких сотен ярдов, и вдобавок две другие лошади потеряли темп бешеной скачки, так что Гобинду приходилось вовсю орудовать хлыстом и шпорами, а Сарджи скакал, сгруппировавшись на манер жокея – сильно подавшись вперед и припав к напряженно вытянутой шее Моти Раджа, – и больше не пел.