Индийские письма

И, наконец, последняя неожиданность. Глэдис Фаркхарсон выслушала приговор без малейшей реакции. Старательно надела свои волосы и зубы, а затем была препровождена в тюрьму. Наутро она была найдена мертвой в своей камере. На ее лице виднелись темные полосы наподобие ремней. Этой ночью она отравилась.

Разбирательство дела Арджуны было отложено, поскольку он не мог произнести свое последнее слово. Я упросил суд пощадить Арджуну хотя бы на десяток дней, пока он не поправится.

Вот так и этот запутанный клубок размотался до конца.

Сдается мне, мой Халил, что кисмет не приходит только от Аллаха, но человек сам кузнец своего счастья. Возможно, индусы более правы, когда говорят о карме, чем мы, мусульмане, когда говорим о кисмете.

Да осыплет тебя Аллах цветами своей милости.

Твой Махмуд

44

Пападопулос, попечитель церкви в Коломбо на Цейлоне {166} , пишет своему приятелю Куманиди в Афины

До сих пор я писал тебе светлые письма из этой светлой страны. По одной из легенд, Цейлон был раем, в котором жили Адам и Ева. По красоте своей остров этот и сейчас был бы как рай, если бы люди были слугами Божиими, а не демонскими. В последние несколько месяцев этот земной рай стал для меня адом из-за некоего доктора Какусанды. Этот доктор яростный противник всего европейского и даже европейской науки. Он лечит больных травами и амулетами. Травы он сам собирает по всей Индии и Тибету, а амулеты изготавливает в буддийских храмах из всякой всячины. И, к удивлению, пользуется успехом.

Местные жители считают его божеством. Буддист он фанатичный и часто подстрекает других буддистов нападать на христиан и грабить их.

До недавнего времени это еще можно было терпеть. Но с тех пор как он вернулся на Цейлон из своего последнего путешествия в великую Индию, стало просто невыносимо. Что могло так сильно озлобить Какусанду в Индии, не знаю; главное то, что он вернулся на Цейлон, как разъяренный тигр, готовый наброситься не только на нас, христиан, но и на брахманистов, и мусульман, и евреев, и фарси, и людей любой другой веры, кроме буддийской.

Каждый день он изрекает пламенные речи о том, что великая Индия находится в сплошном великом хаосе. Вся она расшатана. Вся духовно подавлена. Вся сплошная червоточина. Вся отравлена европейским атеизмом. Никто не держится истины, кроме буддистов. Буддизм спасет мир через него, Какусанду, объявляющего себя инкарнацией Будды, причем последней^{167}. Называет себя Майтреей, то есть мессией мира. Ты знаешь, что у буддистов было много своих мессий^{168}, как и у евреев. Только почему Какусанда говорит, что он последний мессия и что других больше не будет?

Пусть он будет этим, если ему хочется. Но он, как новый будда или последний мессия, проповедует войну против всех небуддистов и на Цейлоне, и в великой Индии, и во всем мире. Он искажает учение Гаутамы Будды с точки зрения метода. Жаждет, как Мухаммед, огнем и мечом истребить всех «неверных».

Удары этого нового мессии ощутил и я на своей спине. Потому и лежу сейчас в постели.

Веришь ли ты теперь, что Цейлон, этот Адамов рай, превратился в Каинов ад? И будешь ли еще в письмах повторять, как ты завидуешь мне, что я живу на Цейлоне?

Ca‹re., O Qeo/j met, Vmwn., Am»n. [Будь здоров. Господь с нами. Аминь. – Ред.].

Преданный тебе Пападопулос

45

Феодосий Мангала пишет игумении женского монастыря в Малабаре

Христос посреди нас.

Великая милость Божия направила меня на этот путь по твоим молитвам, честная мать игумения, и по молитвам твоих сестер. Я чувствую, что вы молитесь Господу Богу обо мне и что Господь Бог слышит ваши молитвы. Молитва — действительно реальная сила. В этом я убедился и несколько дней тому назад. Когда я и воевода Рама вернулись из страны Болгарии в Сербию, я однажды ночью на молитве воскликнул: «Господи, Иисусе Христе, услышь молитву моих духовных дочерей обо мне и открой мне еще какое-нибудь богатство в этом народе, которое бы нам, индийцам, было полезно для спасения душ наших».

И представь: утром, лишь только выйдя из дома, я встретил трех бородатых людей в крестьянской одежде. Все трое мне поклонились, и один проговорил:

— Мы хотели бы увидеть того из вас троих, пришедших из Индии, кто христианин, и пригласить его на наше молитвенное собрание.

— Я тот, кого вы ищете, — сказал я. — А кто вы, прекрасные господа?

— Никакие мы не господа, а слуги Господни, — сказал самый старший, седоватый человек с благостными влажными глазами. — Мы так называемые богомольцы^{169}, простые и неученые люди, единственное богатство которых — вера во Христа. И вот мы посланы позвать тебя на наш невежественный собор, чтобы ты рассказал нам о христианах в Индии. Ибо мы, как необразованные, ничего не знаем об этой стране, кроме того, что читали в житии святого апостола Фомы и святых Варлаама и Иоасафа, царевича индийского^{170}.