Индивид и космос в философии Возрождения

Никто не толкает его в спину и не строит ему гримасы сзади. Чистый и невозмутимый духом, он живет подобно яснейшему небу; он пребывает в себе самом, довольствуясь самим собой и являясь самодостаточным. Ибо он разнообразен, разделен и множественен в себе самом. Он не пребывает покинутым и оставленным, поскольку ни в чем не нуждается, полон пищи духовной, которой непрерывно и непрестанно питается его дух.

В нем представлена и та, и другая природа, умопостигаемая и чувственно воспринимаемая. Ведь расположенный, как мы сказали[441], в качестве зеркала того и другого мира, он то устремляется на колеснице ощущений в чувственно воспринимаемый мир, то, пронзая умом небеса, исследует, выведывает, разузнает умопостигаемое, то, что находится в наднебесье.

Сверх того, он переводит, как мы сказали[442], чувственно воспринимаемый мир в умопостигаемый, а умопостигаемый мир – в подлунный. Ибо оба мира сочетаются в Человеке, поскольку в его Душе представлен умопостигаемый мир, а в его теле – чувственно воспринимаемый мир.

Сверх того, Мудрец есть переменчивость Природы и чередование даров, поскольку первый Человек в нас есть Человек естественный и первый дар, и долг, полученный от Природы; второй же, добродетельный Человек, есть как бы самой Природе вознаграждение или воздаяние за полученную милость. Ибо в Человеке, просвещенном знанием, мы являемся благодетелями природы, вознаграждаем ее за дары, рукоплещем ей, благодарим ее и, наконец, освобождаем самих себя от всех долгов Природе. Ибо подобно тому, как мы являемся естественными [людьми], или [людьми] естественного права, в силу дара природы, полученного первым Человеком, так же посредством Человека добродетели, которая есть некая вторая человечность и Мудрость, мы становимся своими, или принадлежащими себе по своему праву.

Глава XXXIV. Мудрость нематериальна как в субъекте, так и в объекте

Мудрость нематериальна как в субъекте, так и в объекте. Ибо и нематериальной субстанции присуща Мудрость, являясь ее ве́дением, знанием, познанием.

И так как существуют три важнейших и нематериальных сущности: Бог, Ангел, разумная Душа, то и получается, что Мудрость, как мы сказали, трояка: божественная, ангельская, человеческая. Божественная Мудрость – важнейшая из всех, первая, несотворенная, бесконечная, вечная, посредством коей Бог от века, прежде сотворения времен сделался известным себе сокровенным образом, засверкал, воссиял и явился самому себе. Посредством же ангельской Мудрости Ангел познает Бога и самого себя. В свою очередь, посредством человеческой Душа постигает Бога, Ангела, Душу. Божественная Мудрость – монада и знание лишь себя самого, превыше всякого различия и разделения. Ангельская Мудрость – порожденная и сотворенная из монады диада и познание не только себя, но и другого, например, Бога; и в этой Мудрости возникает первое различие и первое разделение. Человеческая же Мудрость – последняя триада, ибо она есть познание трех сущностей: Души, Ангела, Бога.

Ведь вначале разумная Душа собирает в подлунном мире посредством ощущений и тела понятия, формы, образы всех чувственно воспринимаемых вещей, из которых, наконец, в качестве творца собственной сущности (notionis) образовывает, извлекает, производит в самой себе собственную форму, которая есть начало человеческой Мудрости и познание Души самой собой. Затем, после достижения знания себя самой, постепенно восходя к ангельскому и более простому совершенству, она приобщается к ангельскому знанию; наконец, восходя в вышний [мир], завершается божественным познанием и ве́дением и становится причастной к истиннейшей Мудрости.

Ибо как наше плотское и видимое око услаждается таким наивысшим, великолепнейшим и яснейшим видимым [объектом], как солнце, так и всякая познавательная способность более всего желает напитаться, осветиться и завершиться наивысшим и яснейшим из познаваемого, то есть Богом, творцом всего света. Ведь Бог есть солнце всей природы, подлинная и подобающая цель всякой познавательной способности, в которой «наивысший, бесконечный, чистый и несмешанный свет поражает всякий созерцающий взор; он всегда очевиден, всепроникающ, всегда готов и способен распространиться во всем», как утверждает святой Ареопагит[443]; все к себе обращает, желаем самим собой, всегда любим, взыскуем, поглощаем всяким материальным и нематериальным оком.

Но материальное око – Воображение и внешнее Ощущение – подобно пригнутому к земле и согбенному от возраста старцу, дряхлеющему с годами, которые все более удаляют его от момента его рождения, не в состоянии воспринимать и вбирать этот блаженный ярчайший свет, созерцать и наблюдать сияние того сокрытого солнца, в котором, как гласят священные слова: «как тьма, так и свет»[444].

Глава XXXV. Бессловесные животные не получают никакого знания о Боге