Индивидуальная непереносимость

Евгений Алексеевич был моложе жены на пять лет. Этот человек имел одно важное отличие от местного населения – он был поволжским немцем. Наш папа и Евгений Алексеевич могли часами тосковать по-немецки о своей малой родине, сидя на кухне за стаканом чая.

В своё время соседи купили пианино для дочери. Евгений Алексеевич мечтал, что Валя станет музыкантом. Но, честно говоря, Валя не оправдала надежд. Она была дочерью Галины Семёновны от первого брака и не очень ладила с отчимом. Нам через стенку было слышно, как она закатывала ему истерики: мол, выросту, поступлю в пединститут, как мамка, потом выйду замуж и уеду подальше от тебя, вот! Далеко-далеко уеду – в другой район Мухачинска, вот! В конце концов, пианино замолчало и превратилось в подставку для хрустальных ваз.

Семья Беккеров жила скромно, поэтому Галину Семёновну обрадовало предложение нашей мамы продать нам молчащее пианино. А Валя даже захлопала в ладоши.

– Только заберите пианино, когда Евгения не будет дома, – поставила условие Галина Семёновна. – Боюсь, он расстроится.

Так мы и сделали. Утром к нам примчалась галопом Валя с сообщением, что Евгений Алексеевич уехал на работу. Под охи и вздохи Галины Семёновны мы втроём с папой и Агафоном перетащили тяжеленную бандуру в свою квартиру. Валя передала нам большущие, как китайские словари, сборники фортепианных произведений для музыкальной школы и, лучась от счастья, захлопнула дверь.

Вопрос с пианино был решён, но оставалась ещё одна проблема. Мне была необходима другая гитара.

– У гитариста всё должно быть прекрасно: и способности, и преподаватель, и гитара, – заявила Таня-гитаристка на первом же занятии. – Кто сказал?

– Чехов?

– Нет, я.

В мухачинских магазинах прекрасные гитары не продавали. Там время от времени появлялись лишь корявые поделки какой-то мебельной фабрики, скрипящие и стонущие, как ворота на кладбище, но эти свежесрубленные, по определению Тани-гитаристки, гитары вызывали у неё только глубочайшее презрение. Сама она играла на чудесном инструменте, созданном в Испании одним корифеем гитарного дела. Таня-гитаристка изводила меня своими требованиями всю осень. Я не знал, как мне быть, но моя мучительница меня же и выручила. Однажды она принесла на урок новенькую концертную гитару ГДРовской фирмы «Музима». Сверкающая свежим лаком, с удобным грифом, нежными, певучими нейлоновыми струнами и божественным звуком гитара мгновенно очаровала меня. Разумеется, за эту волшебную вещь я был готов продать свою душу дьяволу или даже вступить в комсомол, но приносить такую ужасную жертву не понадобилось. После серьёзного разговора на кухне родители отдали мне все свои сбережения, и на следующий день я стал обладателем «Музимы».

Внимательно рассмотрев мою новую гитару и по очереди опробовав её, ученики Тани-гитаристки дружно принялись мне завидовать чёрной завистью. Вернее, завидовали Муха и Сергей Сергеевич. Толик пребывал в своём поэтическом измерении, в которое информация из нашего музыкального пробивалась с большим трудом.

В общем, жизнь кое-как наладилась и только следователь Гуртовой, постоянно присылающий повестки на допрос, не давал нам забыть о страшном происшествии с Анарой. Юльку, Жанну, Яну и Настюшу Полякову мы видели лишь в милиции. Ни у кого из нас, кроме Добрика, не было желания встречаться с ними вне кабинета Гуртового. Один Добрик захороводился с Юлькой, но Лёка был уверен, что вскоре неизбежно наступит ситуация, которую двоюродный брат цинично называл: «прошла любовь, и титьки набок».

Однажды на занятии Таня-гитаристка гнусаво объявила, что вскоре в Мухачинске состоится областной смотр-конкурс художественной самодеятельности. Железнодорожное депо делегирует на смотр трио, состоящее из двух гитар и виолончели. Так как приличной самодеятельности у железнодорожников нет, а красиво отчитаться надо, то музучилище одолжило им своё трио. Гитары – это я и сама Таня, а виолончель – какая-то четверокурсница со струнного. Смотр будет проходить в Доме культуры свинцово-цинкового завода. Сначала планируется концерт из двух отделений в актовом зале ДК, затем награждение победителей, а вечером дискотека для участников смотра. Денёк обещал быть насыщенным.

Я гордился тем, что моя преподавательница выбрала меня-первокурсника своим партнёром. Гордился, но и был испуган. Ответственность-то какая, ёлы-палы! На мой вопрос о произведении, которое мы исполним на концерте, Таня-гитаристка, недолго думая, предложила «Торремолинос», обогащённый пронзительным звучанием виолончели. У меня отлегло от сердца. С чем-чем, а с «Торремолиносом» я уж как-нибудь справлюсь.