Индивидуальная непереносимость

Последний аккорд и заключительные флажолеты. Всё, наше выступление окончено. Минутная тишина в зале, а потом загремели аплодисменты. Оглушительные. Долгие. Слушатели недвусмысленно давали нам понять, что им понравилось. По знаку Тани-гитаристки, мы поднялись со стульев и отвесили поклон невидимой аудитории. Аплодисменты продолжали греметь. Вроде так бурно ещё никого не благодарили. Значит, успех?

Я скосил глаза на Таню-гитаристку. Та уже доставала клетчатый платок. Кнопка с виолончелью в руках выжидательно смотрела на нас. Вряд ли такая кроха долго выдержит вес своего инструмента. Ведь размером виолончель не меньше байдарки. Что ж, пора покидать сцену. А жаль.

Второе отделение концерта я смотрел из зала, сидя рядом с родными. Мухачинская область оказалась богата народными талантами. Публику утомительно долго развлекала пара клоунов из Парижа. Нет-нет, заезжие арлекины были вовсе не из знаменитого города на Сене, а из одноимённого села в уральском захолустье.

В окрестностях Мухачинска водилось много глухих дыр, присвоивших себе имена европейских городов: Париж, Берлин, Лейпциг, Варна и другие. Разумеется, эти подделки не имели ничего общего с далёкими оригиналами. Впрочем, умельцы из мухачинского Парижа, отличающиеся умом и сообразительностью, умудрились подделать даже Эйфелеву башню. Наши местные эйфели соорудили её при поддержке завода металлоконструкций. Башня получилась похожей на французскую, но вот всё остальное… Потемневшие от времени бревенчатые избы, глубокие колеи вместо асфальта, грязь по колено весной и осенью, пыль по щиколотку летом, снег по пояс зимой. В общем, увидеть уральский Париж и умереть от разочарования.

Потом какой-то щуплый субъект в сиреневой рубашке взялся читать стихотворение. Из объявления двойника графа Дракулы следовало, что это Николай Исхаков из объединения «Мухачинскуголь» исполняет произведения Шарля Бодлера из сборника «Цветы зла». Своей худобой шахтёр лишь немного превосходил мощи ведущего, а из-за выражения лица, припорошенного угольной пылью, казался чуть умнее Валеры Сопли. Хотя для работы в шахте и не требуется мозг размером как у Эйнштейна. Обычно от людей такого типа не ожидаешь декадентских стишков, а вот поди ж ты!

Исхаков невнятно бормотал, глядя прямо перед собой и, возможно, от всей души желал находиться где-нибудь далеко отсюда. Например, в угольной шахте на глубине полутора километров. Бессовестно злоупотребив нашим временем, поклонник Бодлера полусогнулся, словно искал рассыпанную мелочь, и на негнущихся ногах удалился со сцены. Ему хлопали нехотя. Очевидно, деятельным строителям коммунизма упаднические вирши старинного французского декадента не понравились.

Виолетта выступала последней. Её представили, как участницу самодеятельности мясокомбината. На сцену выкатили фортепиано, за которое уселась наша училищная аккомпаниаторша Любовь Айзиковна. Виолетта исполнила на итальянском языке каватину Розины из «Севильского цирюльника». Не знаю, кому как, а мне понравилось, поэтому я аплодировал, не жалея ладоней.

Когда занавес опустился, я оставил гитару Агафону, а сам вернулся за кулисы. Участники конкурса с нетерпением ожидали решения жюри. Приятное ощущение удовлетворения от нашего выступления продержалось у меня до появления возле нашего трио ведущего концерта. Двойник графа Дракулы подошёл к нам с мрачным видом трансильванского короля вампиров, давно не перекусывавшего кому-нибудь вену на шее.

– Поздравляю, деповцы, вы покорили всех. Председатель жюри поручил мне заранее вам передать, что ваше трио достойно первого места, – ведущий угрюмо оглядел наши радостные лица и добавил: – К сожалению, вы из областного центра. Это огромный минус. Могут сказать, что в Мухачинске всегда отдают победу своим. Начнутся пересуды, недовольство. Чтобы этого не было, первое место решено присудить дуэту клоунов из Парижа, а вам – второе.

На дискотеку я остался исключительно по просьбе Виолетты. После объявления победителей и вручения наград, она подошла ко мне, вся такая загадочная, таинственная и печальная. А я крутил в руках картонную грамоту и раздумывал, куда бы её приспособить. Интересных идей не было.

– Надеюсь, ты не собираешься домой? – с пасмурной улыбкой осведомилась Виолетта. Впрочем, её можно было понять: звезда вокального отделения музучилища на конкурсе самодеятельности удостоилась лишь третьего места.

– Не знаю, – отчего-то стушевался я. – Я не любитель скачек. А что?

– Останься со мной, пожалуйста. Этот стрёмный конкурс меня убил. Настроение безумно фукакное.