Индок охотится за пауками

– Верю, верю! – сказал бывший заместитель директора тоном, каким пытаются убедить нетрезвого.

– Это всё Семёнова! – Лампасов подошёл ближе. – Отомсти за меня, Иваныч! За друга отомстишь? Я ведь знаю, ты будешь тут, – на моём месте. Из шестого класса, Катя Семёнова.… Запомни – Семёнова! Она меня оклеветала, с родителями вместе.… И Галина, подруга твоя, гадина толстая, копала под меня. Заявления они вместе писали!

Это было подлинное словоизвержение.

Как у него можно принимать дела? У него же голова не в порядке! – Иван Иванович не представлял, как отвязаться от назойливого учителя географии. Ему захотелось скорее отвязаться от него. Не убегать же!

Внезапно Ивана Ивановича осенила мысль, как можно быстрее закончить разговор:

– Ты «колёсики» все не уноси, мне тоже карты надо вешать!

Владимир Яковлевич сразу замолчал. Прищурив глаза, он посмотрел на преемника долгим взглядом:

– Хорошо, оставлю! Тебе, Иваныч, оставлю. Две штуки!

– Три, у тебя, их вон как много, – сказал Иван Иванович, – а все карты разного размера!

– Хорошо. Я не все заберу, тебе три оставлю. Видишь мне для тебя ничего не жалко, ты один веришь мне!

Лампасов прослезился и протянул руку для прощания.

– Ну, прощай Иваныч! – его ладонь неожиданно оказалась очень сильной, – я верю, что ты отомстишь за меня!

Наутро Иван Иванович приехал в школу пораньше, чтобы успеть прибрать в кабинете. Впечатления от вчерашнего притупились, в душе новоиспечённого учителя географии воцарился мир. Он даже не удивился отсутствию всех креплений, – в конце концов, что взять с больного человека!

Охранник рассказал, что Лампасов в шесть утра вывез в небольшой тележке свои вещи: матрас и раскладушку, два поломанных чёрно-белых телевизора и аккордеон. Бывший географ попытался вынести и карты, но охранник у Владимира Яковлевича их отобрал. Ещё он унес разбитое пластмассовое ведро с какими-то треугольными железками.

– С «колёсиками», – сказал Иван Иванович.

Куда девался Лампасов, не имеющий жилья, новый учитель географии не представлял, его это и не интересовало. Иван Иванович ликвидировал угол, образованный шкафами, проветрил кабинет и подмёл пол. Он был готов приступить к работе, которой оказалось много. Надо было вести уроки в классах с шестого по десятый включительно, кроме того, выяснилось, что Лампасов имел часы по экономике, астрономии и москвоведению в одиннадцатых классах.

Иван Иванович посчитал, – в две смены получилось пятьдесят шесть часов в неделю, то есть по одиннадцать или двенадцать уроков в день. Было непонятно, как директриса разрешила Лампасову взять столько часов, особенно если учесть хореографический кружок. Такая нагрузка была новому учителю географии не под силу; не ночевать же ему в школе, как делал Лампасов!

Иван Иванович решил отказаться от лишних уроков, сократить нагрузку до сорока часов, и оставить себе только географию.

Галине Георгиевне это не понравилось.

– Из-за вас наша выпускница потеряет золотую медаль, – сказала она, – у девочки обязательно должна стоять в аттестате оценка по экономике!

– Но я не знаю предмета! – возразил Иван Иванович. – Вы не хотите попробовать сами?

Нет, сама Галина Георгиевна не хотела, ей хватало обязанностей и без этого.

– Значит, вопрос закрыт! – непреклонно сказал новый учитель географии.

Часть предметов сумели передать другим учителям, и директриса приказала Галине Георгиевне изменить расписание. Вероятно, толстуха не считала составление расписание первостепенным делом, поэтому Иван Иванович заканчивал работу по-прежнему поздно, зато у него появилось много перерывов между уроками, попросту говоря «окон».

Места в учительской бывший замдиректора лишился, кабинетов не хватало, и пока шёл урок, ему часто приходилось сидеть на лавочке первого этажа или гулять на улице, если погода позволяла. Конечно, было бы приятней пить кофе в кабинете Валентины Михайловны, но теперь Иван Иванович мог заходить туда не во все дни.

Директриса отобрала у Валентины Михайловны полставки и приняла на работу ещё одного психолога, свою знакомую медсестру, якобы окончившую институт экстерном. Теперь Валентина Михайловна стала появляться на работе намного реже.

Школьники восприняли замену учителей спокойно. В классах пересказывались разные сплетни, но быль начала быстро переплетаться с вымыслом, как это бывает у детей, и все произошедшее начинало казаться каким-то несерьёзным.

Иван Иванович тоже забыл бы о Лампасове, но ему приходилось исправлять журнальные записи предшественника. Даты были неточными, оценки выставлены «где густо, где пусто», а чтением программ по географии Лампасов себя явно не утруждал. Заполняя на уроке журнал шестого класса, Иван Иванович увидел в строчке сплошной ряд двоек.

– У кого же столько? – этот вопрос он невольно пробурчал вслух.

– Я же говорила вам, что Владимир Яковлевич несправедливо наставил мне двоек, – в голосе девочки сидящей на первой парте, послышались нотки досады, – а вы должны их исправить!

– Почему это должен? – удивился непонятливый Иван Иванович.