Indrik_2011_Yugoslaviya

Если проведение национально-унитаристской «видовданской политики» не сулило радикалам очевидных выгод, то перспектива сотрудничества с Радичем и до, и после 1923 г. имела большое значение для достижения превосходства над конкурентами на внутрисербской арене. Другими словами, к услугам Радича прибегала не только ДП. Мотивацию НРП в этом направлении исчерпывающе описывает обвинение, адресованное самими радикалами лидеру сербиянских демократов: «На самом деле господин Давидович не стремился к решению хорватской проблемы. Он хотел сербско-хорватский спор использовать для удовлетворения партийных интересов, для усиления Демократической партии»⁸². Заигрывая с Радичем, с которым они «вот-вот договорятся обо всем», радикалы точно так же оказывали давление на своих партнеров по правительственной коалиции.

После распада коалиции НРП и ДП стремлением радикалов получить преимущество над демократами объяснялось и настоятельное пожелание хорватским республиканцам ни в коем случае не принимать участия в работе белградской скупщины. Они могли бы помешать НРП сформировать правительственное большинство. Расплачиваться приходилось приостановлением реализации конституции¹⁰⁷. В частности, тормозилось исполнение пресловутого Распоряжения о разделении страны. Выборы в областные органы самоуправления «задержались» до 1927 г., хотя должны были состояться в 1922 г. В Хорватии переходный период длился вплоть до 1925 г.⁸³ В течение этого времени в мятежном регионе, которого передел должен был бы коснуться в первую очередь, сохранялась старая административная система во главе с наместником, и откладывалось применение многих государственных законов.

* * *

Таким образом, первая половина 1920-х годов была отмечена вовсе не принятием мер в духе «унитаризации», а переговорами с сепаратистами на предмет приостановления громогласно продекларированного «осуществления конституции». Причиной тому - «родовые черты» белградских политиков. Характер их взаимоотношений с пре-чанами определялся обыкновением использовать любую государственную проблему в качестве инструмента для достижения сиюминутных узкопартийных целей. Перманентно острый хорватский вопрос предоставлял в этом отношении богатые возможности. Сепаратистские наклонности хорватов были весомым аргументом в междоусобной борьбе фракций «централистско-унитаристского фронта радикалов, демократов, двора и генералитета». В этом плане отличие давидовичевцев от НРП состояло в том, что если первые полностью утратили идейную ориентацию, погрязнув в квазидемократическом пустословии, то вторые пытались совместить политику усиления государства с мелкой розничной продажей государственных интересов. В результате, решение тактических задач попросту заслонило общие генеральные цели, красноречиво описанные идеоло-гами-унитаристами.

Белград оказался неготовым к воплощению интеграционной югославистской идеи. Воплощением «племенного мировоззрения» сербской политической элиты можно считать принятый в 1923 г. избирательный закон, согласно которому львиную долю мандатов получали не те партии, чьи избиратели жили по всей стране, а те, электорат которых располагался компактными массами в отдельных избирательных округах. В результате в парламент проходили, помимо триумфаторов (ХРКП, НРП и СНП), черногорские федералисты, немцы и т.д. Без мандатов оставались партии, лишенные племенной окраски, - социал-демократы, республиканцы и др. Радикалам сподручнее показалось закрепить за собой репутацию «политического представителя сербского народа» и в этом качестве поделить страну на сферы влияния с такими же «племенными партиями».

Через два года было заключено соглашение радикалов и радичевцев, по которому враг государства № 1 стал министром. Еще через два, после смерти Пашича, новый премьер-радикал Н. Узунович вместе с А. Корошецем оформили покупку лояльности СНП. 10 июля 1927 г. в результате подписания Бледского договора Словения, по словам Л. Марковича, получила «практически настоящую автономию»⁸⁴. «Как приграничной области Словении для ее наиболее благоприятного развития были гарантированы все экономические и социальные льготы», - пишет сербский историк Надежда Йованович. За это СНП обязывалась «признать государственное устройство, основанное на Видов-данской конституции»⁸⁵.

Политика «сербско-хорватского согласия» и ее кризис. Мотивы официального Белграда, пошедшего на сотрудничество с хорватскими республиканцами, не вызывают сомнения. В условиях неспособности (или невозможности) проведения централистско-го и унитаристского курса радикалы и двор стремились с помощью ХКП, признавшей легитимность Королевства СХС и его законов, расширить базу режима. Не столь очевидны резоны Радича, капитуляция которого многим современникам казалась «моральным самоубийством» в глазах его сторонников⁸⁶.