Indrik_2011_Yugoslaviya

эти организации сформировали правительство, в которое вошли члены Главного комитета Радикальной партии, глава словенских клерикалов А. Корошец (министр внутренних дел), лидер боснийских мусульман Мехмед Спахо (министр транспорта). Вскоре три организации объявили об объединении и создании новой партии - Югославянского радикального объединения (ЮРО), председателем которого стал глава правительства.

Однако Главный комитет НРП вышел из ЮРО, мотивируя это тем, что М. Стоядино-вич «в чисто радикальных регионах передал работу по организации ЮРО. депутатам нынешней скупщины, которые не то что не радикалы, а известны как противники НРП. есть и такие, кто стал депутатом только с помощью полиции»⁴⁶. Разрыв Стоядиновича с его бывшими партийными товарищами был вызван нежеланием подчиняться руководству НРП, настаивавшему на очищении государственных органов от всех противников радикалов (бывших членов ДП, сторонников ЮНП и др.), а также на проведении новых выборов, которые бы позволили партии занять подобающее место в скупщине. В результате в Словении, Боснии и Герцеговине опорой ЮРО стали сторонники СНП и ЮМО, а в Сербии - все те, кто предпочел оказаться на стороне правительства, независимо от прежней партийной принадлежности.

Хотя правительственная декларация от 4 июля 1935 г. провозглашала верность конституции 1931 г. и «завещанию короля Александра», деятельность кабинета ЮРО была направлена на ревизию прежнего централистско-унитаристского курса в пользу так называемого реального югославизма. Сутью последнего была сугубо формальная приверженность принципам народного и государственного единства, которые уже не были для руководства ЮРО догмой, определявшей политику партии и побуждавшей к осуществлению репрессий в отношении оппозиции. Не меняя правовых рамок диктатуры, режим стремился снизить остроту общественных противоречий. Как сказал принц Павел В. Мачеку, «он хотел бы как можно быстрее нормализировать обстановку и как можно дольше придерживаться действующей конституции»⁴⁷.

Главным условием «нормализации» было урегулирование отношений с Хорватской крестьянской партией, получившей при новой власти возможность выйти из подполья и, полностью реанимировав партийную структуру, заново претендовать на то, чтобы называться «всенародным хорватским движением». В этом качестве ХКП была привлекательным потенциальным партнером для режима, стремившегося решить болезненный хорватский вопрос путем полюбовного раздела власти между Белградом и Загребом, как это было предложено еще С. Радичу. Иллюстрацией служат воспоминания М. Стоядиновича о визите к В. Мачеку в Хорватию: «Поздравив его с тем, что ему удалось собрать вокруг себя весь хорватский народ, я сказал: „Такая кристаллизация настроений масс в соответствии с национальной принадлежностью будет здоровой основой для решения всех наших внутренних проблем. Мне бы хотелось продолжить тем, с чего начали Пашич и Радич в 1925 г., когда им помешали добиться окончательного сербско-хорватского согласия“»⁴⁸.

Инициатива Стоядиновича была отвергнута, так как воспринималась как обещание все тех же пресловутых 50 % от требуемого. Знак того, что «вода скоро подступит к порогу» Белграда, Мачек видел в том, что в прошлый раз аналогичное предложение он выслушивал в тюрьме, а теперь глава правительства навещает его в загородной резиденции. Неудивительно, что, по словам того же Стоядиновича, «политику умиротворения, которую проводило правительство, хорваты считали не проявлением доброй воли и демократизации, а признаком слабости»⁴⁹.

Отказ ХКП от так называемого малого решения хорватского вопроса (вхождение нескольких членов партии в правительство)⁵⁰ побуждал правительство прибегнуть к испытанному методу - «окружению Хорватии» с помощью СНП и ЮМО. Изоляции ХКП Стоядинович пытался добиться и на внешнеполитическом уровне, стремясь к улучшению отношений с Германией и Италией, которые воспринимались сепаратистами как силы, заинтересованные в дезинтеграции Югославии, а, следовательно, их потенциальные союзники.

Помимо внутриполитической стабильности, демонстрируемой союзом трех партий, и прочности позиций режима на внешнеполитической арене, сделать Мачека более сговорчивым должна была и поляризация политических настроений в Хорватии, а именно, активизация крайне левых и крайне правых кругов, ставшая возможной благодаря «политике доброй воли и демократизации». «Ситуация у Мачека не такая уж замечательная. Его позиции подрывают коммунисты и франковцы», - оптимистично докладывал шефу министр социальной политики Драгиша Цветкович⁵¹. Как писал Т. Стойков, «правящие круги считали экстремистские националистические круги оружием, направленным против Мачека. Предполагалось, что активизация экстремистов и националистов, охватывающая и ряды членов ХКП.., подтолкнет Мачека принять предложения правительства заключить соглашение без серьезных изменений внутриполитического устройства Югославии»⁵².