Indrik_2011_Yugoslaviya

Так, уже 27 марта Гитлер на встречах с болгарским и венгерским посланниками заявил первому, что произошедшее в Югославии «решило вопрос о Македонии», т.е. открыло перспективу присоединения Вардарской Македонии к Болгарии, а второму - о поддержке претензии Венгрии на югославскую территорию. Причем последнее он распространил и на хорватскую территорию, хотя одновременно высказывался за некое венгерское покровительство над Хорватией, которая получила бы самоуправление. То же, в том числе идею об «опоре» Хорватии на Венгрию, фюрер повторил и в беседе с венгерским посланником на следующий день, когда посланник передал ответ из Будапешта, что венгерская сторона подтверждает притязания на определенную часть югославской территории, но не склонна к включению Хорватии в свои границы².

6 апреля появился первый более обобщенный проект, носивший название «Генеральный план последующей организации управления на югославском пространстве». Он предусматривал, что под немецкое военное управление отойдет собственно Сербия (она была обозначена как «Старая Сербия»); Италия получит ряд областей вдоль югославского адриатического побережья - «Приморье на северо-западе Югославии», Далмацию, Черногорию; Венгрии будет передана принадлежавшая ей до 1918 г. территория к северу от Дуная, а Болгарии - Вардарская Македония. По поводу Хорватии говорилось, что она получит свою государственность, но повторялся уже высказанный Гитлером тезис, чтобы она находилась предположительно под венгерским влиянием.

Несколько дней спустя, 12 апреля, этот план был, по указаниям Гитлера, частично изменен, дополнен и преобразован в проект под названием «Предварительные направления раздела Югославии». В нем, в отличие от предыдущего, конкретизировалась судьба Словении: ее северные районы должны были быть присоединены к Германии, а районы, расположенные южнее, - к Италии. Риму намечалось передать и прерогативу определения судьбы Боснии, о которой в предшествующем плане ничего не говорилось, в то время как в отношении Черногории на сей раз высказывалась мысль о возможности установления статуса «самостоятельности». Для Хорватии, которая тем временем, 10 апреля, уже была провозглашена «независимым государством» (НГХ), такой статус теперь и предусматривался, а о венгерском влиянии на нее речи больше не шло. При этом указывалось, что независимость Хорватии должна быть установлена в ее этнических границах. Однако не уточнялось, каким образом подобная установка применима к обширным территориям с этнически смешанным населением, где наряду с хорватами обитали и компактные массы иных национальностей, причем во многих районах численно не уступавшие тамошним жителям-хорватам, а то и превосходившие их. В отличие от первоначального плана, больше особо не упоминалось о Далмации. В отношении же территорий, которые намечалось передать Венгрии и Болгарии, так же как по поводу положения «Старой Сербии», измененный план в основном оставлял то же самое, что имелось в виду предыдущим проектом, правда, в несколько большей мере конкретизируя приобретения, предусматривавшиеся для Венгрии³.

Хотя названные планы отражали сугубо внутренний, происходивший в нацистских верхах процесс выработки непосредственных практических решений о расчленении Югославии, а в ходе самого этого процесса отдельные конкретные наметки претерпевали некоторые изменения, однако принципиальные направления устремлений Гитлера в отношении раздела «югославского пространства» уже сразу приобретали достаточную определенность. И служили основой для изображения тех перспектив получения одной либо другой части указанного «пространства», которые Берлин рисовал, соответственно, перед Римом, Будапештом и Софией. А каждый из этой тройки, в свою очередь, стремился к максимальному обеспечению собственных территориальных целей и пытался добиться немецкого согласия на удовлетворение именно своих претензий. Причем в некоторых случаях имело место столкновение интересов, например, Италии с Болгарией в отношении ряда районов Вардарской Македонии. Для Гитлера, которому принадлежало решающее слово, приоритетным было, разумеется, обеспечение территориальных устремлений самого третьего рейха. Но вместе с тем фюрер был заинтересован в достижении, по возможности, наибольшей взаимной сблансированности между притязаниями его союзников по захвату Югославии.