Indrik_2011_Yugoslaviya

Гораздо более жесткую политику итальянизации, чем та, которая практиковалась в Люблянской провинции, оккупанты стали проводить на других аннексированных фашистской Италией территориях. Одной из них являлось созданное Римом губернаторство Далмация, которое, помимо района Задара, еще с довоенного времени находившегося под итальянской властью, охватило большую часть Далмации с некоторыми островами, расположенную к югу от этого района вплоть до Сплита (фактически включив последний), и Боку Которскую. А второй такой территорией была значительная часть Горского Котара и Хорватского Приморья с рядом Кварнерских островов (в том числе Крк и Раб), которая прилегала к итальянской провинции Риека и теперь была к ней присоединена. Перечисленные земли, подавляющую часть населения которых составляли хорваты и/или сербы (включая черногорцев в Боке Которской), в своей прошлой истории уже находились под итальянским владычеством и влиянием, и там имелось итальянское меньшинство, хотя довольно немногочисленное. На этом основании их захват интерпретировался режимом Муссолини как «возвращение» и провозглашалась задача их «реинтеграции» с Италией.

Там было, наряду с установлением итальянских органов власти и заменой местного административного персонала присланным из Италии, введено употребление итальянского языка в качестве единственного в официальной сфере, включая весь аппарат управления и судопроизводство. Хорватская или сербская пресса ликвидировалась, допускались лишь итальянские средства массовой информации. В сфере образования вводилось обязательное преподавание на итальянском языке, практиковалась присылка преподавателей из Италии, в то время как преподаватели-хорваты или сербы/черногорцы, которым устанавливалась зарплата, многократно меньшая, чем присланным итальянцам, должны были сдавать экзамен на знание итальянского языка. Упразднялись существовавшие хорватские либо сербские/черногорские культурные институции и спортивные общества, закрывались прежние банковские, страховые учреждения, заменявшиеся итальянскими. В ряде общественно значимых сфер деятельности, таких как железнодорожный транспорт или здравоохранение, специалисты из хорватов и сербов заменялись приехавшими из Италии. Вводилось употребление только итальянского языка в названиях местностей, населенных пунктов, улиц, учреждений, предприятий, торговых и прочих заведений, и этому требованию должны были отвечать все такого рода таблички, вывески и т.п. Улицы и площади, особенно в далматинских городах, во многих случаях переименовывались в итальянском духе, а памятники тем или иным личностям хорватской либо сербской/черногорской истории и культуры демонтировались. Запрещение всех прежних политических партий и общественных объединений сопровождалось учреждением ячеек правящей в Италии фашистской партии и официальных профессиональных, молодежных, женских и тому подобных организаций режима Муссолини¹¹.

Что касалось земель, присоединенных к Болгарии и Венгрии, правящие режимы каждого из указанных государств провозглашали происходившее «освобождением» данных территорий от «сербской оккупации» и «соединением» либо «воссоединением» их с родиной. Обоснованием такой позиции и в болгарском, и в венгерском случаях служили апелляция к «историческому праву» и аргументы этнического характера.

В качестве «исторического права» фигурировала ссылка на то, что земли, о которых шла речь, целиком или в большей части принадлежали в прошлом, соответственно, одной либо другой из названных стран. Так, Вардарская Македония находилась в составе средневекового болгарского государства, а так называемые болгарские западные окраины (районы Босилеграда и Цариброда, расположенные по прежней болгаро-сербской, а затем - югославо-болгарской границе) были частью Болгарии вплоть до версальского урегулирования, последовавшего за Первой мировой войной. До того же времени принадлежали Венгрии районы, вновь полученные ею в 1941 г.

А в качестве этнического аргумента указывалось на значительное, если в некоторых случаях не преобладающее, венгерское население в ряде мест, присоединенных к Венгрии, особенно в Бачке и Баранье, или на большинство славянских жителей Вар-дарской Македонии, которое в болгарской национальной традиции рассматривалось в качестве болгар и само в весьма заметной части, а то и преимущественно, тяготело к подобного рода самосознанию, не говоря уж о болгарском населении упомянутых выше западных окраин. В свою очередь, этими этническими категориями населения, во всяком случае, его достаточно широкими слоями, произошедшее тоже воспринималось и потому приветствовалось, тем более на первых порах, как освобождение от инонационального, главным образом сербского, господства и воссоединение со «своими». И как возвращение к «национальному началу» воспринималась ставшая проводиться политика активной мадьяризации либо болгаризации.