Indrik_2011_Yugoslaviya

Что касалось самой Сербии, то речь шла о том, чтобы добиться от нацистских властей получения ею более благоприятного статуса в системе гитлеровского «нового порядка» в Европе: на первых порах хотя бы автономии с довольно значительными прерогативами, а в итоге - и какого-то рода государственности. Это являлось одним из важнейших устремлений Совета комиссаров и затем в еще большей мере - правительства Недича. По распространенной в историографии оценке, сам Недич в то время, когда ему было предложено возглавить правительство, был уверен в том, что победителем в войне будет нацистская Германия с ее союзниками по «оси», и наилучшей перспективой для Сербии является обретение собственной государственности под гитлеровской эгидой. Это отвечало и представлениям Недича о том, что многонациональная Югославия показала свою нежизнеспособность и ее создание лишь нанесло серьезный ущерб Сербии, а потому перед последней стоит задача восстановления сербской монархии, самостоятельно существовавшей до 1 декабря 1918 г. Существенным идейно-психологическим компонентом такого взгляда была присущая генералу традиционалистская идеализация прежней Сербии и ее во многом патриархального крестьянского уклада²¹.

Что же касалось сербского населения вне Сербии, то главной заботой администраций как Ачимовича, так и Недича было добиться прекращения преследований, которым оно подвергалось на территориях, присоединенных к Венгрии, Болгарии, марионеточному режиму Албании, а особенно в НГХ, где усташи стали проводить в отношении сербов - об этом еще речь впереди - политику настоящего геноцида, принявшего массовый и невероятно жестокий характер. Вопрос о прекращении этих преследований приобрел чрезвычайную важность не только ввиду крайне обострившегося в широких общественных слоях Сербии чувства национальной солидарности со своими страдающими соплеменниками, но и вследствие того, что из районов преследования в Сербию хлынул поток сербских беженцев.

По различным и весьма приблизительным данным, фигурирующим в историографии, их общее число в течение войны колебалось от 240 тыс. до 300-400 тыс. человек. Причем огромная часть этого потока пришлась на первые же месяцы оккупации Югославии. В данной связи встала и сложная задача их размещения, продовольственного и иного обеспечения. В согласии с немецкими оккупационными властями, также озабоченными наплывом беженцев, было даже создано при Совете комиссаров специальное ведомство по делам беженцев и переселенцев. Оно продолжало функционировать и на протяжении всего существования правительства Недича - до осени 1944 г.

Прекращения преследования сербов на территориях, находившихся за пределами Сербии, Совет комиссаров и затем правительство Недича пытались добиться как просьбами по этому поводу, подававшимися гитлеровским военным органам в Белграде, так и путем направлявшихся этим же органам более радикальных предложений о присоединении к Сербии некоторых соседних территорий с сербским населением. В частности, Недич одним из условий своего согласия возглавить правительство ставил передачу Сербии ряда включенных в НГХ районов Боснии и Герцеговины²².

Наряду с названными выше, еще одной, как считалось, «национальной задачей», которая встала в качестве первостепенной уже перед Советом комиссаров с середины июля, а перед правительством Недича при самом его формировании в конце августа 1941 г., являлась задача подавления и прекращения ставших развертываться в Сербии диверсионных актов и вооруженных выступлений против оккупационного режима. Борьба с нацистскими захватчиками, начавшая после нападения Германии на Советский Союз вестись силами, которые организовывались компартией, вызвала масштабные и жестокие репрессии гитлеровцев в отношении гражданского населения. В местах, где происходили диверсии или партизанские нападения, германским командованием широко применялись меры устрашения и коллективной ответственности: массовые заключения в концлагеря, взятие заложников, сжигание крестьянских домов, многочисленные казни, в том числе публичные. Оккупационные власти широко объявляли о том, что за каждого убитого немецкого военнослужащего подлежат казни 100 местных жителей²³.