Indrik_2011_Yugoslaviya

Более ощутимыми на практике являлись осуществлявшиеся сначала Советом комиссаров, затем - правительством Недича меры по поддержанию условий повседневной жизни населения и оказанию помощи беженцам, а вместе с тем ставшие одной из важнейших функций обеих названных администраций усилия, направленные против антиоккупационного движения, на борьбу с ним, на его подавление. Такая практическая политика получила крайне разные, сталкивающиеся друг с другом оценки в историографии.

Часть послевоенной сербской эмигрантской публицистики, главным образом те мемуаристы и претендовавшие на роль историков авторы, которые во время войны были связаны с Недичем, доказывали, что обе упомянутые администрации, особенно «правительство национального спасения», не могут рассматриваться в качестве квислин-говских, поскольку их деятельность была подчинена защите сербского народа, обеспечению возможности его физического и духовного выживания в трагических условиях оккупации. В противоположность этому, и Совет комиссаров, и правительство Недича характеризовались как квислинговские, с одной стороны, югославской историографией в годы коммунистической власти, а с другой стороны - послевоенной эмигрантской сербской историко-публицистической и мемуарной литературой, которая исходила от круга сторонников югославского правительства в эмиграции и связанного с ним сербского некоммунистического антиоккупационного движения, в период войны развертывавшегося в самой стране (о нем речь впереди)²⁸.

Данная тема остается полем дискуссий в постюгославской сербской историографии. Во всяком случае, очевидно, что стремления Совета комиссаров и правительства Неди-ча во многом были обусловлены идеей облегчения жизненных условий сербского населения, сохранения сербов как нации. Но бесспорным фактом является и то, что обе эти администрации, в особенности правительство Недича, связывали будущее Сербии с ее встроенностью в гитлеровский «новый порядок в Европе» и, что еще важнее, практически стали соучастниками оккупантов в силовом подавлении мощного антиоккупа-ционного движения, выражавшего, особенно летом-осенью 1941 г., стремления весьма большой, если не преобладающей части сербского общества. А тем самым играли роль, характерную для квислинговских режимов, и в реальной исторической действительности выступали в этом качестве.

Как уже упоминалось выше, хотя в общее с Сербией административное целое, находившееся под властью командующего германскими оккупационными войсками в Сербии, гитлеровское руководство включило формально и югославский Банат, там фактически была учреждена особая система управления. Это было связано, главным образом, со спецификой многонационального состава населения данной области: среди ее примерно 600 тыс. жителей 120 тыс. составляли немцы. Они являлись второй по величине этнической группой Баната после сербов. И Берлин практически передал управление областью банатским немцам, из которых была сформирована вся местная администрация. Она и ее глава были формально подведомственны Совету комиссаров Сербии, а затем правительству Недича, но в реальности являлись по отношению к названным органам самостоятельными.

Эта администрация фактически была подчинена лишь германским оккупационным властям и всецело действовала в духе нацистской политики, а также обеспечения господствующего политического, экономического и национально-культурного положения банатских немцев на территории области. Принимая во внимание, что Венгрия и Румыния были союзниками Германии по «оси», соблюдалась лояльность в отношении венгерского и румынского населения области, которым было дано некоторое представительство в органах администрации на локальном уровне. Сербы же, составлявшие здесь большинство населения (их было примерно в 2,5 раза больше, чем немцев), подвергались притеснениям, хотя сербский язык сохранял статус официального наряду с немецким языком. И как в самой Сербии, в Банате жестко проводилось расовое преследование и в итоге уничтожение евреев и цыган²⁹.

Наряду с Сербией и Банатом, другой значительной территорией, поставленной в условия военно-оккупационного режима, являлась захваченная фашистской Италией Черногория. В ее состав была включена преобладающая часть Санджака, но вместе с тем, напомним, отторгнуты Бока Которская и некоторые восточные районы, прилегавшие к Косову. В таких границах Черногории итальянские власти на протяжении первых трех месяцев оккупации перебирали разные варианты организации управления данной территорией с участием того круга местных политиков, который, продолжая традицию, ведущую начало от «зеленашей» - противников объединения Черногории с Сербией в 1918 г., стремился к воссозданию, под эгидой Рима, особой черногорской государственности во главе с прежней королевской династией Петровичей-Негошей, непосредственно связанной родственными узами с итальянским королевским домом.