Индустрия счастья. Как Big Data и новые технологии помогают добавить эмоцию в товары и услуги

«Чтобы психиатрическое лечение на самом деле приобрело оздоровительный эффект и смогло бы помочь людям, а не просто „занималось“ бы их проблемами, нужно относиться к пациентам с теплом, добротой и сочувствием[268]».

Беседа не способна исцелять душевнобольных, поскольку не является лекарством. Но за симптомами психоза и шизофрении скрываются истории и эмоциональные травмы, которые может выявить только хороший слушатель.

Способность слушать – это особенность, которую можно использовать в других областях социологии. Например, социолог Лес Бэк считает, что «прислушиваться к окружающему миру умеют не все, и, следовательно, нужно учиться этому», о такой способности часто забывают в обществе «абстрактного и навязчивого эмпиризма» полного данных, фактов и цифр [269]. Чтобы узнать людей, необходимо выслушать их историю и понять, как они рассказывают ее. Ранее критики «идеологии» предполагали, что большинство из нас трудится под влиянием «ложного сознания», не зная о своих настоящих интересах. В этом есть какая-то ирония, что в «эпоху курсоров» и тайных экспериментов в Facebook, когда, казалось бы, обычные люди должны намного лучше понимать, что они делают, и придавать своей жизни некий смысл, они абсолютно не разбираются в своих интересах. Именно поэтому исследователям необходимо научиться некоторому смирению.

Кроме всего прочего, одна из наиболее важных человеческих способностей, как говорят социологические психологи, – это умение критиковать. Тот, кто описывает критику или жалобу как форму несчастья или как признак отсутствия удовольствия, совершенно не понимает, что означают слова «критика» и «жалоба» или что значит критиковать или жаловаться. «Критику» невозможно обнаружить в мозгу, хотя нельзя утверждать, будто на неврологическом уровне ничего не происходит, когда человек высказывает критическое суждение. Попытка подвести все формы негативного отношения к чему-либо под единственную неврологическую или психическую формулу несчастья (или, как говорят частенько, депрессии), возможно, является самым опасным политическим последствием утилитаризма.

Если мы правильно понимаем концепции критики и жалобы, то мы признаем, что они включают в себя определенную форму негативного отношения к миру, и это негативное отношение понятно как самому критикующему, так и его слушателям. Вот как говорит об этом Ром Харре: «Высказывать свое недовольство нормально, проговаривая проблемы вслух, человек не превращается в нытика[270]». Понятия «критика» и «жалоба» ничего не значат, если не признавать, что у людей есть уникальное право интерпретировать события своей жизни и говорить о них. Аналитик, занимающийся эмоциями, выискивает в сообщениях Twitter доказательства психологических состояний, которые выплывают на поверхность случайно, а когда мы слушаем другого человека, описывающего положительные и негативные стороны своей жизни, то мы при этом уважаем его человеческое достоинство.

Признавая то, что люди могут сердиться, критиковать или разочаровываться, мы понимаем, что у человека есть причины, объясняющие, почему он чувствует или ведет себя подобным образом. Люди по-разному выражают себя, они по-разному уверены в своей правоте, однако стоит прислушаться к тому, что они говорят о своей жизни. Если кого-то просят высказать свои чувства (а не инструктируют его, как их правильно называть и измерять), это становится социальным феноменом. Когда люди сердятся, то они могут сердиться по поводу чего-то, что находится вне их самих. Неважно, обоснован ли их гнев или нет, но здесь как бы то ни было не нужен эксперт, который расшифровал бы их мысли. В данном случае человек находится в менее одиноком, менее депрессивном и менее нарциссическом состоянии, нежели когда он гадает, почему его психика или мозг ведут себя странным образом и что они должен сделать, чтобы улучшить свое поведение.

Против психологического контроля

Только представьте себе, что было бы, если хотя бы небольшая часть финансового капитала, которая расходуется на претворение в жизнь программ по счастью и бихевиоризму, тратилась бы на нечто другое. Что, если хотя бы малая доля этих десятков миллиардов долларов, которая в настоящий момент уходит на контроль, предугадывание и визуализацию капризов нашей психики, чувств и мозга, тратилась бы на разработку и реализацию альтернативных форм политико-экономической организации? Такое предложение, скорее всего, встретили бы хохотом в высших кругах бизнеса, среди руководителей университетов и правительства – и это послужило бы еще одним доказательством того, насколько важными сегодня стали методы психологического контроля.