Иней и серебро (СИ)

Затворническая жизнь в C'uinne Сi'uin периодически прерывалась — Одхан не оставлял меня одну, если нужно было уезжать по делам, а кроме того… мне приходилось выходить с ним «в свет» в том случае, если требовалось присутствие милорда Маб-Кенхельма с дамой.

Не скажу, что эти выходы давались мне легко. Вечерние платья позволяли всем окружающим любоваться моими браслетами и лишний раз сплетничать за спиной. Одхан, со своим непрошибаемым спокойствием, подавал мне недостижимый пример стойкости к повышенному вниманию со стоны общества и прессы. Самым жутким был тот вечер в Высшем Собрании в резиденции Владыки Светлых, когда на лестнице, ведущей в Зал приёмов, мы столкнулись ни с кем-нибудь, а самим милордом Ролэнтом Маб-Зэйлфридом.

Взгляд его зелёных глаз был просто страшен. Конечно, он так и не простил мне участие в краже Белого Камня, питать иллюзии было бессмысленно.

Я застыла на месте, не в силах вымолвить ни слова.

— Почему она не в ошейнике, милорд? — Прорычал Зэйлфрид, указывая на меня Одхану и игнорируя его приветствие.

— При всём уважении, милорд Маб-Зэйлфрид, вы забываете, что её хозяин — я, и только я решаю, быть моей игрушке в ошейнике, или нет. — Твёрдо ответил Одхан, в то время как я желала только одного, — провалиться сквозь пол под смертельно-холодным взором Владыки Светлых эльфов.

Ничего не сказав, милорд Зэйлфрид проследовал дальше.

— Ну, если меня выгонят с работы, точно куплю тебе ошейник. — Философски заключил Одхан. — Возьми меня под руку, Мирна, пусть все думают, что хотят.

Не выгнали. И даже повысили, но уже после нашей… да-да, свадьбы в Шотландии, уже после того, как было закончено сложнейшее резонансное дело о покушении на Владыку Светлых.

До свадьбы были и другие события, самым радостным из которых стал для меня звонок старшего сына по достижении им совершеннолетия. Этот короткий разговор дал мне понять, что, по крайней мере, я прощена моими детьми, а остальное неважно. Из новостей в прессе я узнала, что родители мои, прибегнув к суррогатному материнству, обзавелись двумя прелестными дочурками-близняшками, но личного общения с отцом или мамой у меня так и не вышло, даже после свадьбы и полного восстановления в правах в качестве миледи Мерч-Кенхельм.

Свет, по правде говоря, так и не принял меня, как равную — я имею в виду Светлых эльфов, для которых обычаи Тёмных были чуждыми. Впрочем, имелись исключения: например, атташе по культурным взаимодействиям с дроу, милорд Маб-Хельдлэйн. Раз в год он возвращался из Шотландии в Место Силы, да не один, а сразу с двумя игрушками… Горничная при модифицированном мейн-куне, огромном чёрном чудовище, готовом оглушить вас мурлыканьем, и милая девушка, ради обладания которой он воспользовался Старым эльфийским правом, всё еще действующим в Ирландии и Шотландии.

Свадьба, кстати, не так уж была нужна нам обоим с Одханом… Но в ноябре две тысячи триста девяносто второго года я поняла, что беременна — почти через девять лет после описанных выше событий.

Первые три дня после того теста на беременность мы с Одханом пребывали в эйфории, а потом он задумался о насущном:

— У нашего малыша — или малышки — должно быть законное имя!

Оказалось, всё будет не так просто. То есть, было бы просто на территории юрисдикции Тёмных эльфов, а здесь какое-то время сопротивлялся милорд Маб-Зэйлфрид, не желавший возвращать мне свободу. Позже, когда он смилостивился, Одхан мотался по очередным служебным командировкам, уже без меня — боялся брать с собой. Потом у меня начались сложности с этой, довольно поздней, беременностью, так что сначала родилась Эния, а через месяц мы уже добились разрешения на регистрацию брака в Шотладнии. Родители Одхана, как говорится, оттаяли — еще до свадьбы, приехав в Россию сразу после рождения внучки. Прим. авт.: Эния — женское имя кельтского происхождения, Поющий эльф.

За окнами отеля переливался огнями ночной Глазго, я примеряла тут же, в ателье, глубоко декольтированное свадебное платье из жемчужно-серого шёлка, оттенявшего мои глаза и волосы.

— Ты не против, Одхан, если я надену те самые серьги?..

Я смогла отогнать прочь все подозрения о возможных планах Меллана относительно меня, храня в памяти только лучшие и светлые моменты, которые действительно были дороги. Я относилась к нему так, как если бы была уверена в его искренней любви когда-то, и каждый Самайн зажигала фонарик поминовения. Одхан не ревновал к этой памяти, за что я была искренне благодарна.

— Нет, милая, я не против. К ним ты наденешь ещё вот это…

Большой футляр из чёрного бархата, а в нём… колье из таких же дисковых элементов, усыпанных крошечными бриллиантами, как и сами серьги.

Я с удивлением подняла глаза:

— Одхан?.. Это великолепно, я… у меня нет слов.

— Мы ведь так и не нашли того, кто изготовил твои серьги. Я долго искал ювелира, который готов был взяться хотя бы за похожий сложный дизайн.