Инъекция страха

— Что? — развернулся Саша.

Андрей кивком указал на стол:

— Тут крошки валяются, а ты просто так его бросил. Испортится ведь.

— Ты о чем?

Друг-офицер якобы не понял. Но по его раскрасневшейся харе ясно читалось — все-все понимает. От чего раскраснелась его харя — от вина, от тепла, от любимых короткометражек? Может, от предвкушения чего-то особенного, что предстоит испытать ему в этой квартире?

— Убери пистолет, — жалко попросил Андрей, — ну чего ты, в самом деле…

Тогда Саша резко привстал и нажал на «паузу». Изображение замерло, экран разрезало дрожащей полосой. Изящная женская рука остановилась на пути к чьей-то ширинке.

— Покажи-ка мне язык.

— Чего? — удивился Андрей, даже колебательные движения своего корпуса прервал от неожиданности.

— Ну, язычок высуни наружу.

— Зачем?

Саша молчал, ничего не объясняя. Он шумно дышал: распространял в замкнутом объеме здоровые алкогольные ароматы. У него был тренированный желудок настоящего офицера, которому нипочем адская смесь спирта и портвейна. Хорошо хоть не курил — вообще не курил, не имел такой привычки, ибо это было вредно для здоровья. Он дышал и неподвижно смотрел — все тем же странным пустым взглядом. Странным и страшным… Он ждал. Андрей, остро чувствуя нелепость ситуации, приоткрыл рот.

— Где язычок-то? Покажи, не стесняйся.

Андрей покорно перестал стесняться.

— Во! Другое дело. Надо же, какой он у тебя…

— Что, белым налетом обложен?

— Нет, я думал, у тебя длинный, а он вроде бы нормальный. Смешно.

Вернулось каменное молчание. И взгляд, этот страшный взгляд… Почему Саша так смотрит? Хотелось убежать и спрятаться, в туалет, в ванную, куда угодно, хотелось немедленно что-нибудь сделать. Беспомощное желание «что-нибудь сделать» расползлось по всему телу дрожащими сгустками, как свалявшиеся комки ваты в старом матраце. Потому что пришло понимание. «У него глаза убийцы», — понял Андрей. Вот что означает пустота. Пустота — от скуки и привычки. От привычки…

— Почему ты на меня так смотришь? — вырвалось случайно.

Саша сморгнул, дернул щекой. И что-то человеческое проступило в камне.

— Прости, Андрюха, — потер собеседник виски. — Устал я от всего этого.

Отвернулся, встал, снял кассету с «паузы», сел. Вновь его интересовал только разогревающий мужскую кровь видеоряд. Юные героини экрана, хохоча и дурачась, измеряли портновским метром чьи-то внушающие уважение гениталии… «От всего этого», — мысленно повторил Андрей. Сильная была фраза. От чего Саша устал — от того, что совершил, или от того, что еще предстоит ему совершить? «У тебя слишком длинный язык» — классическое предисловие, как в кино. Приговор… Что за червь прогрыз заспиртованные мозги этого параноика, что за идея-фикс свела его с ума? Неужели он явился… трудно такое выговаривается…

За что? Неужели он хочет…

Без сомнения — хочет. «Глаза убийцы». Заставил вымыть бутылку, чтобы отпечатков пальцев после себя не оставить, явился в гости с пистолетом, который чуть ли не на боевом взводе был. Ожидал засаду? Но сразу не выстрелил, решил разобраться. Решил продлить удовольствие… «Макаров» все так же чернел на белой клеенке — рядом с мясистой рукой владельца. Убирать этот предмет явно никто не собирался. Дело оставалось за малым. Вставить магазин на место, снять курок с предохранителя, передернуть затвор… Нет!

Не может быть!!!

«Не может быть!!!» — вновь ударила в голову спасительная, единственно верная мысль. Именно так, с тремя восклицательными знаками. Догадка, ужасающая своей вещественностью и одновременно дающая надежду. СОСТОЯНИЕ обрушилось на Андрея так же внезапно, как в коридоре или в спальне, однако не ограничилось теперь одним коротким импульсом, и мысль эта — «не может быть» — стала ключом к открывшейся двери. «Я сплю или нет?» — попытался понять он. Мир, ограниченный тесной кухней, был ненастоящим, зыбким, придуманным. Убийца смотрел порноклипы, оружие лежало рядом на столе — нет же, все это было вылеплено, нарисовано. Месиво розовых тел по телевизору — не всерьез, неотчетливо, неправильно! Стоны актеров, старательно изображающих оргазм — слишком уж далеко, не синхронно… Контуры предметов теряли определенность, еле заметно менялись, как бы плавали, а цвета стали расплывчаты и неестественны. Звуки целиком состояли из шорохов и странных скрипов — чужие, посторонние звуки. «Сон или не сон?» — мучительно соображал Андрей. Вокруг кухни был Космос, но разбить призрачную оболочку никак не удавалось, как ни напрягайся. Где-то там, то ли вверху, то ли внизу, спали дочь и мать, им тоже что-то снилось… «А вдруг не сон?» Эта мысль вернула ощущение реальности.