Инъекция страха

Патронажная сестра, обслуживающая бабушку Ульяну, не удивилась. Словно готовилась, что ей позвонят. Только напряглась, спешно одев защитные доспехи. Имена, вспорхнувшие из могилы, вызвали вполне естественную реакцию – струной натянулись голос, провода, вся линия подземных коммуникаций. «Да-да, помню… Вас я тоже помню… Нет-нет, не помешали…» Женщина выслушала подготовленные Андреем вопросы: знает ли она, в какой аптеке у бабули была знакомая, не знает ли, каким лекарством бабуля лечилась а то, может, рецепт случайно остался? И ответила очень просто: «Попробую вспомнить». Несуразность этого телефонного звонка была очевидна, никакой «знакомой», разумеется, не существовало, но другой ловушки Андрей не смог придумать. Вывалить на подозреваемую лавину слов – лишь бы неожиданно и много, авось проговорится. Правдоподобность не важна, важна ответная реакция. Кто покупал лекарство «Манинил-5» – вот в чем цель проверки. «Попробую вспомнить». Неужели надежды не оправдались? Женщина помолчала и справилась сама: «А в чем, собственно, дело?» Однако еще более несуразные объяснения, связанные с болезнью Зоиной бабушки, слушала явно невнимательно, с трудом вникая в смысл, вздыхая с какой-то затаенной тоской. Когда же Андрей добавил непонятно зачем: «Вчера, кстати, бабулина годовщина была…», она вдруг сказала: «Вы, наверное, из-за денег звоните, да?» Хороший вопрос, прямой. Но совсем не тот, какого ждали (а какого, кстати, ждали?). Собеседник опешил – из-за денег? Ну да, из-за пенсии. Патронажная сестра пенсию за бабулю получала и в последний раз тоже получила, отдать только забыла родственникам, целый год собиралась позвонить и сообщить, да все некогда, вы же понимаете… Ох, как ей было неловко. Даже жаль человека. Целый год ходить в должниках у покойницы, жить в состоянии вечной готовности к такому звонку, то забывая, то вспоминая о своем падении… Андрей попрощался с ней вежливо, уверив, что ничего страшного, никаких претензий. Патронажная сестра, в свою очередь, уверила, что долг вернет с лихвой, учтет инфляцию и все такое, короче, расстались почти деловыми партнерами.

Следующий звонок был к соседке, много лет назад приятельствовавшей с бабушкой Ульяной. Все по плану! И снова результат оказался далек от запланированного. Андрей применил тот же прием: оглушить жертву нелепыми вопросами, получить ответное лепетание, после чего решить – КТО?

– Мы ищем одну бумажку, – начал объяснять он, когда был опознан и признан. – Вот, решили позвонить вам…

– Бумажку? – откровенно испугалась пожилая женщина.

«Чего там?» – вмешался далекий мужской голос. Очевидно, сын, который «не дурак». Она зашипела в сторону, зажав микрофон ладонью: «Тихо, это насчет квитанции!» Плохо зажала, ладонь была немощная, дряблая. «Я же тебя предупреждал! – глухо застонал мужчина. – Дура жадная! Какой позор!»

– У моей жены есть бабушка такого же возраста, как и бабуля была, и тоже больная… – продолжал объяснять Андрей, несколько растерявшись. Он собирался изложить свою легенду – про аптеку, про хорошее, но неизвестное лекарство, про потерянный рецепт, но слушать его почему-то не захотели.

– Ну и что, что больная! Я тоже, например, больная!

Вот именно, и нечего тут напраслину возводить! Соседка неожиданно перешла в наступление, оправившись от подлого удара. Не на тех напали, господа!

– Вашей матери, молодой человек, говорила и вам повторю – я не знаю, в какое ателье Ульяна сдала свою шубу, и квитанцию в глаза не видела…

Так и представлялось, как она стоит, уперев кулак в складчатый бок, и гневно работает вставной челюстью. Только голос ее выдавал – дрожал сильнее, чем того требовало благородное негодование.

Разговор закончился к обоюдному облегчению собеседников.

Желание пользоваться телефоном на этом также иссякло. Андрей больше не мог. Просто не мог. Вообще, в целом. Спать не мог, поскольку требовалось немедленно что-то делать; думать – поскольку туман в голове давно приобрел вещественную тяжесть; даже принимать пищу не мог – ненавистные фарфоровые зубы совсем измучили десну. Время все ускорялось и ускорялось (или наоборот, замедлялось?). Подступала ежевечерняя температура. Лечение было забыто, многочисленные процедуры заброшены. «Изменить ситуацию, – догадался Андрей. – Срочно, иначе чокнусь. Раздавить бутылку и забыться…»

Он сдался и пошел на улицу.