Инъекция страха

Странности начались, казалось бы, с обнадеживающих мелочей. Андрей снял месячной давности лозунг, раздражавший жену – тот, что запрещал впускать в квартиру кого бы то ни было. Это случилось буднично и незаметно, никакой вам торжественности. Хотя, откровенно говоря, ему пришлось преодолеть в себе что-то тяжелое, лязгающее чугунными цепями. К тому времени режим осажденной крепости значительно ослаб, гарнизон постепенно растерял надлежащую бдительность. Андрей уже и к двери подходил, если кто-то звонился, и по телефону отвечал – правда, только в тех случаях, когда был дома один.

Другое изменение касалось снов. Навязчивые картины, связанные с пистолетом, не просто остались, не просто обрели особую остроту и силу, но как бы поменяли полярность. Постепенно, незаметно – с минуса на плюс. Не было большего удовольствия, чем просыпаться за мгновение до неизбежного. Поразительно! Просыпаясь с криком, Андрей затем лежал и вспоминал ТОТ ДЕНЬ – вот, оказывается, что происходило с ним по ночам. Он научился управляться в такие моменты со своим рассудком, теперь он просыпался по-настоящему. Он вспоминал Все. И не было большего удовольствия, чем вновь и вновь прикасаться к Огромному и Невидимому – чтобы тут же отдергивать руку, ужасаясь.

Андрей ждал этих кошмаров, ставших за месяц привычными. Ждал, с каждым разом испытывая все возраставшее нетерпение. Стремился к ним, предвкушал их, осознавая дикость этих желаний. Что с ним происходило? Он не знал. Но что-то происходило, потому что ТОТ ДЕНЬ, бывший вчерашним, постепенно превращался в сегодняшний.

Более сильных ощущений, чем тогда, Андрей за свою жизнь не испытывал. Может, здесь крылась разгадка?

Сильные ощущения возвращались по ночам – не такие, как раньше, но все-таки. Ночь была обжигающе волнующей, тогда как остальное время суток было пустым и холодным. Чего-то не хватало. Наяву обжигающий кошмар казался не таким уж страшным, и это почему-то раздражало. Андрей вообще стал раздражительным – как курильщик, лишенный сигарет. Что с ним происходило, он не знал, он просто ложился на диванчик и закрывал глаза. Сразу, как приходил домой с работы. На кафедре же, если была такая возможность, запирался в пустой аудитории, садился поудобнее – и…

Это сделалось потребностью, мгновенно переросшей в привычку – закрывать глаза и вспоминать. Магазин, полный патронов, хотя на тебя хватит одного. Рука, медленно поднимающая пистолет. Черный круглый глаз без зрачка. Темнота, в которой ты вот-вот растворишься без остатка. Тебя нет, и одновременно ты повсюду. Мир, ставший плоским, неестественно яркие цвета, пронзительные колокольчики голосов. Невесомость. Оттолкнуться и полететь… Нет, ощущение полета вызвать не удавалось.

Ощущения, увы, были не теми, что остались в прошлом. Мир был на редкость реален и прочен.

«Вообразить – значит пережить», – красивая фраза, не более. Старайся, не старайся, воображай, не воображай, а СОСТОЯНИЕ все равно останется по ту сторону разума, пока Огромное и Невидимое не коснется тебя по-настоящему.

Выхода не было.

«Что со мной?» – плакал Андрей, погибая от бессмысленности происходящего.

Ответ пришел, когда его не ждали. Однажды, во время очередного сеанса бодрствования, полного тоски и затхлости, Андрей принимал на кухне пищу. Работало радио, никому не нужное, косноязычное, давно умершее.

– Как можно относиться к рабству? – произносил текст энергичный мужской голос. – Наркоман – добровольный раб. Раб – это человек, который не волен в своих поступках. И здесь аналогия, на мой взгляд, очень точная. Человек, который попал в зависимость от наркотиков, тоже раб. Но он раб добровольный, потому что у него была возможность выбора…

Что-то подобное Андрей уже слышал. Впрочем, не «что-то подобное», а именно эти слова, в точности повторенные. Интервью, которое звучало в ТОТ ДЕНЬ. С одиннадцати до двенадцати – радиоканал «На дне», и журналисты, очевидно, дали повтор. Случайность? Закономерность?

Возможность выбора…

«Раб, – повторил Андрей. – Неужели я раб?»

Он вдруг заметил, что за окном сыпет снег. Никакой тоски в городе не было – свежий воздух, мороз и крики играющих в снежки пацанов.

Он наконец разобрался в себе. Он понял, что ломало и корежило его весь прошедший месяц.

Он вспомнил изворотливого студента, придумавшего фокус с тринадцатым билетом. Тот парень делал вид, что панически боится вытащить несчастливое число, хотя только этого и хотел, только этого и ждал. Вот и Андрей – лишь делал вид, что боится своего же страха, якобы гонит от себя ужасные воспоминания, хотя, на самом деле, только ими и живет последний месяц.

Разгадка найдена…

«Есть ли у меня возможность выбора? – спросил он себя, оставаясь совершенно спокойным. – Волен ли я в своих поступках?»