Инъекция страха

Клиента подводили к ирреальному состоянию не сразу, давали возможность помучаться неизвестностью. Только потом, когда клиент дозревал, пускались в ход сильные средства. Что такое «дозревал»? Это значит, что стресс вступал в фазу, характеризуемую мыслью «не может быть!» Многократно обманутая эндокринная система (то ли есть опасность, то ли нет), начинала идти в разнос. Инъекция сделана. Почему в качестве сильного средства понадобился именно друг детства? Чтобы ситуация постоянно балансировала на грани «не может быть», чтобы подопытный мог восстановиться в промежутках между визитами-инъекциями, убедить себя – мол, причин для паники нет.

Неужели можно превратить здорового человека в наркомана, зависимого от его же внутренних наркотиков? Без шприцев, без колотых, остекленевших вен? В настоящего наркомана, по-настоящему зависимого. Наркотическая зависимость – это и есть рабство одних, но в то же время – власть других. Без ампул и таблеток, при помощи безукоризненного, кристальной чистоты препарата, именуемого психологией. Неужели возможно?

Оказывается, есть средство. Страх, оказывается, тоже наркотик, что вполне естественно – медицина нам все растолковала насчет «эндорфионов», «энкефалинов» и «опиатных рецепторов». Несколько инъекций страха, и готово – эндокринная система переучена, перестроена. Клиент прочно сел на иглу, цель достигнута.

Вот он – ОТВЕТ.

Что дальше? Каков результат дьявольского эксперимента?

«Действительно ли я стал наркоманом?» – не верил Андрей. Отталкивал наступившую ясность, не желая принимать разгадку. Позвонить по оставленному телефону казалось настолько обычным делом, что сдерживать себя, бороться с собой было нелепо. «Что тут особенного? – беспрерывно раздражался он. – Всего один звонок. Договориться о встрече со старым школьным другом – разве это наркомания?»

Никакой алкоголик не считает себя больным…

«Они только того и ждут! – одергивал он себя. – Высоколобые спецы, сидящие по краям вольера, наблюдающие за реакцией животного – не дождетесь, с-сволочи!»

«Подумаешь – позвонить… – просила скомканная, дрожащая от нетерпения душа. – Зато сразу станет легче! Они помогут – выволокут на улицу, уложат в снег лицом… Нет, лучше в ванную – сунут голову в раковину, чтобы не оставить следов крови, приставят ствол к затылку, взведут курок…» Он стонал от ужаса и открывал глаза, обесцвечивая яркую картинку. Мир вокруг был омерзительно реален, краски были серыми, а звуки – монотонными.

С каждым днем Андрею становилось все тяжелее и тяжелее. Космический холод проникал под кожу, сводил суставы, превращал кости в хрупкое, ломкое стекло. Он постоянно замерзал, даже теплые свитера, напяленные один на другой, не помогали согреться. Если бы не жена, Андрей спал бы в уличной одежде. Вместе с тем, он испытывал жесточайшее, не вмещавшееся в тело раздражение – как в отношении окружающих его людей и предметов, так и к миропорядку вообще. К счастью, это чувство было совершенно бессильным, иначе неизвестно, чем бы разработанный кем-то сюжет закончился. Сил еле хватало на то, чтобы поддерживать видимость жизни. Огонь горел лишь внутри – погребальный огонь. Снаружи был камень, потому что Андрей понимал происходящее – он все понимал. Он ложился и вспоминал, но ТОТ СТРАХ не возвращался. Пытался спать, но сон отказывался приходить. Бессонница поселилась в квартире наравне с другими членами семьи. Он вставал возле окна и представлял, как откроет раму, встанет на подоконник, сделает шаг… В ужасе отшатывался, но следующей ночью вновь выползал из-под одеяла и вставал возле окна, пытливо вглядываясь в бездну. По пути на работу он часто останавливался на краю тротуара и наблюдал за мчащимися мимо грузовиками, размышляя о том, что если сойти на проезжую часть, если двинуться вперед – навстречу вселенскому взрыву… Электрический ток пронзал его с кончиков волос до ногтей ног! Но уже через несколько минут, спускаясь в метро на эскалаторе, он живейшим образом представлял…

И снова был взрыв чувств, однако мир оставался реален. Взлететь не удавалось.

Все было напрасно. «Ломка» не прекращалась.

Требовалась новая доза, новая полноценная инъекция.

Бумажка с Сашиным телефоном лежала в секретере, где-то в куче служебной документации – подальше от глаз. Выбросить ее Андрей никак не решался. «Позвони!» – только об этом и молила, ползая под ногами хозяина, опустившаяся, растерявшая гордость душа… Нет, сволочи, не дождетесь!

Существовала ли сила, способная одолеть рабство? Конечно. Ненависть и любовь – имена разные, а сила одна и та же. Ненависть давала цель, любовь – стыд. «Мне надо переломаться», – наконец сообразил Андрей. Отвергая их помощь, жертва обязана помочь себе сама.

Добровольно, полностью осознавая свои действия.

Он придумал план спасения. Он сгорал от нетерпения…