Инерция (СИ)

«Конечно, — отвечал голос в голове. — Ты нашел меня, и поэтому я принадлежу тебе… больше никому».

— Увы, — Лозоходец вздохнул. — Я нахожу артефакты не для себя. На продажу. Причем насчет тебя я вообще-то не знаю… что ты умеешь, кроме как в моей голове разговаривать. И чем можешь быть полезен.

«Что умею? — переспросил Золотой Шар, и сам же себе ответил. — Да все! Любое твое желание, новый хозяин. И теперь, когда у тебя есть я, тебе не придется больше рисковать свободой и жизнью ради циферок на банковских счетах. Стоит тебе только пожелать…»

— Все-все? — недоверчиво переспросил Паков.

«Конечно, — было ему ответом. — Все царства мира! Только приложи руки для начала… чувствуешь?»

Лозоходец почувствовал. О, да! Стоило положить ладони на Шар, как стало казаться, что это сама планета Земля вращается под его руками — со всеми ее океанами, континентами, ледниками и горами. И Паков почти физически ощутил, как бесчисленное множество живых существ копошатся там, на шарообразной поверхности. Стонут и радуются, плодятся, питаются, гадят.

И все это — под его, Марьяна Пакова, могучими дланями.

А ведь когда-то среди этого сонмища букашек возился и он сам, прозвавшийся Лозоходцем. Когда-то, до находки Золотого Шара. Пакову не верилось, что так было еще вчера. Теперь казалось, что прошло не меньше века.

«Все царства мира, — звучал в его голове голос Золотого Шара, — и… не только!»

Сперва краем глаза, но затем отчетливо Паков заметил, как мимо него — и мимо Шара-Земли — проносится огромный лохматый клубок солнца, сияющий в темноте. Да и не темнота это была больше. Мириады звезд наполняли ее: столько, что не увидишь в самую ясную ночь. И уж точно ни в одну ночь… на Земле не увидеть их такими яркими.

Звезды проплывали в темноте, сбиваясь в кучки-скопления. Те, в свою очередь, образовывали фигуру в форме светящейся спирали. И спираль эта медленно, но безостановочно вращалась. Вращалась вокруг Золотого Шара и Пакова, державшего на нем ладони.

На миг ему подумалось, что стоит оторвать от артефакта руки и он, Паков по прозвищу Лозоходец, улетит в бесконечную безжизненную черноту.

Мысль эта тревожная пришла… и ушла так же быстро. Вовсе не выглядела окружающая чернота безжизненной. Каждая звезда была по-своему, но жива. А некоторые даже дарили свет и тепло несметным сонмищам живых существ на вращающихся подле них твердых шариках.

— Это что же… — проговорил тот, кому сделалось даже стыдно и неприятно вспоминать свою прежнюю жизнь. Нет, существование в качестве простого смертного, добывавшего богатым прохиндеям волшебные игрушки. — Выходит, я всей вселенной могу управлять?

«Конечно», — отозвался Золотой Шар.

— И переделывать ее, как захочу — тоже?

«Все, что пожелаешь. Ты теперь хозяин».

— Прекрасно, — начал новый (и счастливый) обладатель Золотого Шара. — Для начала я хотел бы изменить следующее…

9

Очнуться Андрея Кожина заставил свет фонаря. Тот лежал на земляном полу, и луч его был направлен прямо в лицо валявшемуся там же сотруднику отдела «Т».

Сколько Андрей пролежал без сознания, понять было трудно. Благодаря микрореактору в качестве источника питания, обычный ручной фонарь даже без выключения мог светить лет сто. Другой вопрос, для чего Марьян Паков, он же Лозоходец бросил фонарь — в таких-то потемках. И где, собственно, он сам.

Но гораздо больше Кожина удивлял не брошенный фонарь и не девшийся незнамо куда охотник за артефактами. Но тот факт, что сам он, Андрей Кожин, все еще жив. После выстрела-то в живот.

Ощупав пострадавшую часть тела, Андрей с еще большим удивлением обнаружил, что живот вроде бы цел. Не ощущалось под руками и липкой теплоты крови.

Подхватив фонарь, Кожин посветил на живот. Рубашка, и без того порванная когтями твари, теперь сделалась бурой от крови. Такую только выбросить — стирка не поможет.

Но с другой стороны, кровь была старой, запекшейся. А новая не спешила орошать многострадальную ткань. Как не торопилась к Андрею смерть хотя бы от кровопотери.

Держа одной рукой фонарь, другой Кожин задрал рубашку. И обнаружил под ней рану — большую, неправильной формы, похожую на искривившийся в брезгливой гримасе рот. Но рана выглядела старой, давно затянувшейся. И лишь темнела уродливым пятном, которое лучше стыдливо прятать под одеждой. Но не кровоточила. И не болела… почти.

Тут же, к пущему изумлению Андрея, обнаружилась и ранившая его пуля. Маленький металлический цилиндрик соскользнул с живота и с легким стуком упал на земляной пол, как будто какая-то неведомая сила давеча удержала его в миллиметре от цели. Вот только откуда тогда взялась рана, пускай и неопасная, даже столь фантастическое предположение объяснить не позволяло.

— Чудеса! — только и мог вымолвить Кожин, в собеседниках имея лишь одну темноту подземного колодца. — Но где же эта мразь… Лозоходец?