Инерция страха. Социализм и тоталитаризм

Не лучше обстоит дело и в сферах научных и технических открытий. И здесь не видно возрастания нашей роли. Скорее наоборот. В конце пятидесятых годов наша страна была первой страной, запустившей спутник и пославшей человека в кос­мос. В конце шестидесятых годов мы потеряли лидерство, и первыми людьми, ступившими на луну, стали американцы. Этот факт является одним из внешних проявлений существен­ного и все возрастающего различия в ширине фронта научной и технологической работы у нас и в передовых странах Запада.

В двадцатые-тридцатые годы капиталистический мир переживал период кризисов и депрессий. Мы в это время, исполь­зуя подъем национальной энергии, порожденной революцией, невиданными темпами создавали промышленность. Тогда был выброшен лозунг: догнать и перегнать Америку. И мы ее действительно догоняли в течение десятилетий. Затем положение изменилось. Началась Вторая промышленная революция, и те­перь, в начале семидесятых годов века, мы видим, что, так и не догнав Америку, мы отстаем от нее все больше и больше.

В чем дело? Почему мы не только не стали застрельщиками второй промышленной революции, но даже оказались неспособ­ными идти в этой революции вровень с передовыми капиталистическими странами? Неужели социалистический строй предоставляет худшие возможности, чем капиталистический, для развития производительных сил, и в экономическом соревновании между капитализмом и социализмом побеждает капитализм?

Конечно, нет. Источник наших трудностей — не в социалистическом строе, а наоборот, в тех особенностях, в тех условиях нашей жизни, которые идут вразрез с социализмом, враждебны ему. Этот источник — антидемократические традиции и нормы общественной жизни, сложившиеся в сталинский период и окончательно не ликвидированные и по сей день.   Внеэкономическое принуждение, ограничения на обмен информацией, ограничения интеллектуальной свободы и другие проявления антидемократических извращений социализма, имевшие место при Сталине, у нас принято рассматривать как некие издержки процесса индустриализации. Считается, что они не оказали серьезного влияния на экономику страны, хотя и имели тяже­лейшие последствия в политической и военной областях, для судьбы обширных слоев населения и целых национальностей. Мы оставляем в стороне вопрос, насколько эта точка зрения оправдана для ранних этапов развития социалистического народ­ного хозяйства — снижение темпов промышленного развития в предвоенные годы скорее говорит об обратном. Но не подле­жит сомнению, что с началом Второй промышленной револю­ции эти явления стали решающим экономическим фактором, стали основным тормозом развития производительных сил страны. Вследствие увеличения объема и сложности экономи­ческих систем на первый план выдвинулись проблемы управ­ления и организации. Эти проблемы не могут быть решены одним или несколькими лицами, стоящими у власти и "знаю­щими все". Они требуют творческого участия миллионов людей на всех уровнях экономической системы. Они требуют широ­кого обмена информацией и идеями. В этом отличие современ­ной экономики от экономики, скажем, стран Древнего Востока.

Однако на пути обмена информацией и идеями мы сталки­ваемся в нашей стране с непреодолимыми трудностями. Прав­дивая информация о наших недостатках и отрицательных явле­ниях засекречивается на том основании, что она может быть "использована враждебной пропагандой". Обмен информацией с зарубежными странами ограничивается из боязни "проникно­вения враждебной идеологии". Теоретические и практические предложения, показавшиеся кому-то слишком смелыми, пресе­каются в корне без всякого обсуждения, под влиянием стра­ха, что они могут "подорвать основы". Налицо явное недове­рие к творчески мыслящим, критическим, активным личнос­тям. В этой обстановке создаются условия для продвижения по служебной лестнице не тех, кто отличается высокими про­фессиональными качествами и принципиальностью, а тех, кто, на словах отличаясь преданностью делу партии, на деле отли­чается лишь преданностью своим узко личным интересам или пассивной исполнительностью.

Ограничение свободы информации приводит к тому, что не только затруднен контроль за руководителями, не только под­рывается инициатива масс, но и руководители промежуточного уровня лишены и прав, и информации и превращаются в пассив­ных исполнителей, чиновников. Руководители высших рангов получают слишком неполную, приглаженную информацию и тоже лишены возможности полностью использовать имеющие­ся у них полномочия...