Инфекция

Выжившие разделили солонину, приготовленную на печке Колмана, с тушеными помидорами и жаренным коричневым рисом, поданную на листах бумаги. На десерт были консервированные груши. Поскольку их уже тошнило от консервов, и они истосковались по свежим овощам и фруктам, они накинулись на еду как волки. Малец вдруг почувствовал пронзительную боль сожаления, когда понял, что, похоже, уже никогда больше не будет есть крылышки Буффало. Странно фокусироваться на подобном пустяке перед лицом таких потерь, но он понимал, что еще долго будет скорбеть по утраченному миру.

После ужина Пол зажег сигарету и курил в тишине, пока другие по очереди мылись влажной губкой за ближайшей машиной. Уэнди, сердито сопя носом и с трудом сдерживая слезы, включила радиоприемник.

— … не проверка, — говорил успокаивающий, монотонный, мягкий голос с британским акцентом. — Это экстренное сообщение. Это не проверка. На сегодняшний день уровень угрозы национальной безопасности максимальный. Оставайтесь дома. Подчиняйтесь местным органам власти. Избегайте подозрительных и агрессивно настроенных лиц.

По одному все выжившие стали повторять за диктором, — при встрече с военными подразделениями или представителями полиции, положите руки на голову и медленно и спокойно подойдите к ним. Не пытайтесь сами вершить правосудие. Уважайте жизнь и частную собственность…

Сержант выключил радио. — Думаю, все согласятся, что сегодняшний день такой же плохой, как и вчерашний.

Все хмуро кивнули.

— Зато, Сержант, — сказал Пол, — Можно с уверенностью сказать, что мы все еще живы. Я бы сказал, что это удача.

— Аминь, Преподобный, — сказал Малец.

Энн вернулась с помывки и слегка толкнула локтем Мальца.

— Вот тебе новая зубная щетка.

* * *

С улицы донесся вой Инфицированных и топот сотен ног. Вдали гремели выстрелы и раздавались крики. А потом стало так тихо, что каждый услышал стук своего сердца. В тусклом свете фонаря Этан взял у Уэнди таблетку снотворного и, не запивая, проглотил ее. Он лежал на своей скатке в футболке и шортах и вспоминал свой последний разговор с женой и ребенком, потом снотворное подействовало. Его последней связной мыслью, прежде чем он провалился в глубокий сон, было смутное воспоминание о греческом мифе о братьях, Сне и Смерти.

Его кошмары были изнурительным испытанием зловещими цветами и ощущениями, крайними проявлениями добра и зла, и символами вины. Наконец ему приснился теплый вечер у них дома, жена румяная и счастливая в вишневом халате, сидящая в кресле-качалке у детской кроватки, с их дочерью на коленях. Семейный ритуал подготовки ко сну. Но тут стены потемнели, закоптились от сажи, покрылись надписями и фотографиями пропавших детей. В окне, за головой жены, появилось пулевое отверстие. Но она по-прежнему улыбалась, вдыхая запах волос дочери, но вдруг лицо ее посерело, рот и подбородок почернели. Его маленькая девочка не двигалась. Он не знал, дышит ли она или нет.

Жена лизала дочери затылок, будто чистила ее. Будто пробовала на вкус.

ФЛЭШБЭК: Этан Белл

Девять дней назад Этан проснулся в пустой кровати, сердце колотилось в груди. Он нашел жену в ванной, с открытым ртом красящую тушью ресницы, а Мэри сидела на полу и подражала ей. С начала эпидемии три дня назад, он стал замечать за собой, что паникует, если не знает, где его семья. Его мучили кошмары, в которых его жена и ребенок падают и кричат. Он старался не думать о своих учениках, с которыми случилось такое.

— Хочу кофе, — сказал он. — Куда собираешься, милая? — Он помахал рукой и улыбнулся дочери. — Привет, Мэри!

— На работу, — сказала Кэрол. — Я работаю сегодня.

— Привет, папочка, — сказала Мэри.

— Но до четверга вы не работали.

— Сегодня четверг, Этан.

— Нет, — сказал он, потом широко улыбнулся Мэри, которая вдруг уставилась на него, заметив его огорчение. — Сегодня ты тоже должна остаться дома. Так многие делают.

— Этан, мы уже говорили об этом, — сказала его жена, искренне улыбнувшись ему. — У нас у всех крыша едет, но нужно как-то жить дальше. Слишком многое не ясно. А нам нужны деньги. Мы должны что-то кушать.

Мэри сказала, — Не разговаривайте.

— И школы все еще закрыты, — отметил он.

— Им нужно место для «крикунов».

— Не называй их так.

Кэрол фыркнула. — Ты действительно хочешь, чтобы я называла их СВЦЭЛ?

— Ты должна проявлять чуточку уважения, вот и все, — проворчал он.