Инфер 2

Покосившийся на свое дерьмовое тело Хорхе скривился и поспешно натянул майку, скрывая обвисшую кожу брюха.

- Выдай ей из наших запасов – кивнул я советнику и повернулся к наемнице – Дробовик и мачете?

- Возьму. Пока дают – бери. Еще вопросы, Оди? Я правильно запомнила? Ты Оди. Это Хорхе. А он Каппа. Вон тот мелкий – Камино. Остальные не из ваших.

- Верно. И да – еще вопросы.

- Я не слишком умна. Сразу скажу. И у меня амнезия. Умственных подвигов от меня не жди.

- В жопу умников. А амнезии у тебя нет – память тебе просто стерли. Тату у тебя на спине. Расскажи о нем.

- История личная.

- Совсем?

- Да.

- А если я добавлю к твоим пожиткам старый, но крепкий рюкзак, пистолет с полной обоймой и десяток патронов к дробовику.

- История не такая уж и личная… Как насчет аптечки? Пусть даже старой, но такой, что вколет нормальный обезбол, а если надо и боевой коктейль…

- Нет. Это только моим бойцам.

- Ага… - понимающе кивнула беловолосая и зыркнула в сторону внедорожника – Дорогое и редкое – только своим. А дробовиков и мачете тут хватает. Верно?

- Ага.

- У тебя револьвер лежит на бедре.

- И что?

- Редко кто выберет револьвер… Игры в барабан только для мальчишек любящих стрелять по-ковбойски. А ты вряд ли станешь палить от бедра…

- Не понял вопроса.

- Почему револьвер? Даже отсюда вижу, как идеально он вычищен.

- Револьвер – опустив глаза на бедро, я посмотрел на заряженное оружие и пожал плечами – Не знаю. Моя память стерта. Но револьвер для меня нечто большее, чем просто оружие.

- А что ты знаешь про револьверы, каппи?

- Многое. Так что насчет твоей истории?

- А как попасть в ряды твоих бойцов?

- Такой как ты – достаточно просто захотеть.

- Я хочу.

- Уверена?

- Да. Я всю жизнь ходила под кем-то. Всю жизнь выполняла приказы грамотного командира. И выжила. А когда впервые оказалась одна и решила принять самостоятельно решение… оказалась голой на металлическом столе морга ни хрена при этом не помня. Дерьмовый из меня сам себе лидер, да?

- Я сам бывал в такой ситуации. И тоже нихрена не помню. Так что не мне тебя судить. А позже, расспросив здешних, ты узнаешь – тут все такие. У всех тотальная кастрация воспоминаний. Так что тебе еще повезло, Балэни.

- Так что? Берешь?

- Беру. Но учти – с таким как я тебе работать еще не приходилось. Я не из тех грамотных командиров, кто думает только о заработке и выживаемости.

- Тогда какова цель, командир Оди?

- Называй меня лид.

- Лид – повторила она – Так какова цель?

- Найти виновного – оскалился я в мрачной усмешке – Найти того, кто виновен во всем этот мудреном вонючем дерьме.

- И затем? Убить?

- Само собой. Но не сразу… Балэни – слишком долго. Как тебя называли в прошлом?

- Ссака – тут же ответила беловолосая – Я Ссака. Я под тобой, лид?

- Да.

- Снаряга? Аптечка? Автомат? Что насчет стрельб?

- Полностью снарядим и вооружим. Еще пожелания?

- Под конец службы я была вторым помощником командира. Не знаю справлюсь ли я с этим узкоглазым – беловолосая задумчиво смерила взглядом Каппу – Сейчас точно не справлюсь, но дай мне восстановиться…

- И?

- У тебя кто круче – тот и главнее?

- Примерно так – кивнул я – Хочешь стать сержантом? Взять под себя десяток сырых бойцов?

- Хочу.

- Зачем?

- Соратники – не задумываясь, ответила она – Верные соратники. Как жопой не верти – однажды поймаешь пулю. Аптечка истощится и сдохнет, даже пробитый экз упадет и не встанет. И вот тогда надежда только на тех, кто вытащит тебя из боя, прижмет к шкуре новую аптечку, вольет тебе стакан собственной крови и поможет отбиться, пока ждете эвакуацию или подкрепление. И за годы участия в детских разборках этих игрушечных однодневных корольков я поняла – под боком всегда должно быть два-три реально верных и живучих бойца.

- Ты точно тупая? Говоришь вроде как умно…

- Я тупая. Но память хорошая. И выживать умеешь.

- Покажешь себя – будет тебе десяток.

- Есть.

- История – напомнил я – Что не так с этой татуировкой? Она выглядит живой. Особые чернила?

- Особое мастерство – покачала она головой и, проведя по растрепанным волосам, поморщилась – Надо вымыться. И заплести косы. А татуировка… ее делал он. Тот мелкий у стенки, что дважды выстрелил мне в спину. Он… этот молчаливый дебил-художник… он отсталый что ли… врачи таких как они называют особыми детьми, что живут не в нашем мире… или они говорят, что они видят мир иначе… не знаю. Но татуировку сделал он – лет через пять после той истории. И все эти десять лет он меня донимал каждый день! Мелкий сученыш! Каждый день об одном и том же – дай выбью тебе тату… мне надо нарисовать… нарисовать на твоей спине… я должен…

- И ты сдалась?

- А ты бы не сдался? сем лет! Пять лет он изо дня в день талдычил одно и то же… И я сдалась. Хотя меня так впечатлил его страшный альбом… что я поняла – не прогадаю. И ведь это я еще схуднула. Когда наберу утерянные – она оглядела себя, провела ладонями по ребрам, шлепнула по бедрам и кивнула – Когда верну свои ушедшие пятнадцать килограмм мышц, ты поймешь, о чем я говорю – татуировка оживет по-настоящему.

- Ее делали тебе по широкой накачанной спине?