Инфер 5

А ведь мне выдавали что-то другое… я смутно помню свой первый шаг в ослепляющую жаркую белизну, помню падение… я даже помню свое сдавленное мычание… и как сначала даже участливые голоса встречающих быстро становятся глумливыми и жадными… и у меня что-то забрали…

— У меня что-то забрали — улыбнулся я в лицо меднокожей крепкой бабище.

Она впечатляла всем — начиная от густой длинной гривы удивительно серых волос и кончая могучими накачанными ляжками. Из одежды на ней была лишь растянутая крепкими сиськами застиранная синяя футболка с красным крестом и свободные короткие шорты. В этой жаре от нее пахнуло цитрусовыми и медикаментами.

Опустив все свое новое имущество на разделяющий нас прилавок, я покосился на свисающий сверху красный «фрукт» полусферы наблюдения, запоздало вспомнив, что надо было проверить интерфейс и многое другое… Голова еще не включилась. Да и сам пока как жопой дебила ударенный — в голове каша, меня потряхивает и этот озноб говорит о воспалении или ином нехорошем процессе внутри тела.

— У тебя многое забрали, Влуп.

— Влуп? — переспросил я.

— Влуп — кивнула я.

— Кого ты Влупом назвала, су…

— Прежде чем оскорбить… подумай о лекарствах у меня под жопой. О лекарствах, что на полках так и останутся, не перейдя в твои вены…

— Влуп?

— Что в имени твоем? Обычная кликуха… как у всех здесь. Я Зорга.

— З… з… — скривился я — Я все время слышу имена на «З». Что за херня?

— Спустя год после рождения на этом славном берегу ты получаешь право сменить данное принимающими тебя имя. Я была Клушкой. Стала Зоргой.

— Почему?

— Потому что правителей Вилки зовут Зилра и Зилрой. Близнецы…

— В той башне, да? — из-под полей башни я глянул в сторону океана, но уткнулся взглядом в развешанные на веревке трусы.

Вот так всегда — от цели отделяет чья-то постирушка…

— Верно. В той башне. И у нас считается круто, если твое имя начинается на ту же букву, что и у камерфуриров Зилры и Зилроя. Что тебе надо, Влуп? Зачем пришел?

— Оди — произнес я, заглядывая ей в глаза — Я Оди. Гоблин Оди.

— Гоблин? — фыркнула она, ничуть не устрашившись выражения моего лица — Смешно… Я нурса Зорга. Старшая нурса. Что тебе надо, самоназванный Оди, что еще не прожил целый год и вряд ли проживет…

— Лекарства.

— Какие? Дурью не торгуем.

— Которые нужны для всего этого — я указал на свои раны — Прямо сейчас. ЕЩЕ Воды для питья и мытья. Нормальную одежду. Нормальную жратву.

— У нас здесь не ночлежка, Оди. И бесплатного ничего не…

Я уронил на прилавок связку нанизанных на бечевку монет:

— Забирай. Хватит? Если надо — потом найду еще.

— Откуда у тебя столько песо, гоблин Оди? — с крайней задумчивостью поинтересовалась Зорга, смещая взгляд на завернутый в тряпки тесак и ремень сумки.

— Нашел.

— Слушай… забитые и обреченные вроде тебя бывает и срываются в праздник… творят разное… но ты же понимаешь — если ты натворил дел, то за тобой придут… Ты избил кого-то? Покалечил? Всякое случается от перегрева и унижений…

— Избил? — удивился я и поморщился от жжения в глазах — Ну что ты…

Подавшись вперед, упершись мускулистыми руками в заскрипевший прилавок, двухметровая женщина тихо пробормотала:

— Гоффурир Замрод.

— Кто?

— Гоффурир Замрод, дубина! Он из тех, кто подобрее. Если натворил дел — найди его прямо сейчас и упади в ноги. Покайся. Попроси его наказать тебя справедливо и пообещай отслужить жизнью за его доброту.

— Нахрена? — изумился я.

— Праздник скоро кончится, сборщик! Не понимаешь? Голова у тебя вроде проснулась — вон как заговорил. И зло ухмыляться научился. Крутая усмешка тебя от кнутов надсмотрщиков не защитит. А перед закатом они начнут разбираться в случившемся во время праздника. Найдут тебя и публично…

— Распнут? — предположил я и удивленно моргнул, когда Зорга испуганно отпрянула назад.

— Тихо, планк тупой! Не вздумай больше о таком говорить! Убьют!

— Да ну?

— Ты не мог знать — чуть успокоилась Зорга — Тебе не рассказали, как каждому из вылупленных черепашат. Ты же был не в себе. Поэтому и не усвоил главных правил. Запомни — никогда не произноси такое вслух! Про… вбивание гвоздей в руки и ноги…

— Распинание? Или как правильно сказать о том, как кого-то приколачивают к кресту и начинают пытать?

— Тихо!

— Слушай… старшая нурса Зорга… начинай меня лечить. Всем что есть. Заодно и поговорим. Или не нужны мои деньги?

Помедлив пару секунд, она пожала широченными плечами и подняла разделяющую нас широкую темную доску:

— Вон та койка в глубине. Но учти — зряшный перевод песо. Все равно тебя забичуют.

— Главное не распнут на кресте…

— Заткнись! Еще раз повторишь — и лечения не будет.

— Ладно — выдохнул я, снимая шляпу и вешая ее на торчащий из столба колышек — Лечи..

Стянув трусы, я медленно уселся на койку и замер, широко расставив ноги, уложив кисти выпрямленных рук на серую простыню. Ждать пришлось недолго.

— Открой глаза пошире и не моргай — велела нависшая надо мной старшая нурса — Глазные капли. У тебя даже зенки обожжены. Совсем тупой, раз на солнце пялишься?

— Я увидел твою огромную жирную жопу и меня аж ожгло…