Инфер 7

Звон песо у меня в ДНК, патрон! Доверьте мне все свои финансы — и я утрою их всего за год! У меня есть тщательно проработанная, годами вынашиваемая и в муках через жопу рожденная верная стратегия! Поверьте, патрон!

Вытянув руку, я поймал его жирный подбородок и мои пальцы утонули в складках его кожи. Заглянув в застывшие наконец глаза, я всмотрелся чуть глубже и увидел лишь дерьмо. Когда я разжал пальцами, несостоявшийся финансист начал пятиться и не останавливался пока не уперся задницей в стену. Доскребясь по ней до двери, он выскочил и исчез. Позднее я выяснил, что он примкнул к одной из новообразованных бригад мутов уборщиков и выглядит удивленно умиротворенным.

Второй, ничуть не смущаясь, вальяжный, говорящий очень уверенно, начал для чего-то перечислять и без того известные мне ориентиры на карте Мутатерра. Затем перешел наконец к сути и пояснил, что перечислил лишь те здания и участки местности, где находятся остатки уничтоженных системных полусфер. Он предлагает организовать большой отряд и отправить его на сбор этих полусфер — с целью последующей сборки хотя бы одной исправной.

Зачем? Так ведь починка хотя бы одного ока и гласа Владыки — верный способ войти в его доверие! Зачтется!

Ясно. Сам пойдешь с отрядом?

Ну… метафорически говоря он и собирается возглавить сей отряд, но «вести» его будет отсюда — из пункта связи. Понимаете?

Понимаю. Пошел ты нахер. Не метафорически.

Третий в лиловом комбинезоне начал с раздевания и продолжал до тех пор, пока не остался в обшитых фольгой трусах и наколенниках. По моему взгляду поняв, что еще чуток и его в этом костюме и похоронят, он развел руками и с солнечной улыбкой пояснил свою затею. Да! До Владыки достучаться надо! Но как? Уж точно не починками полусфер и не убийствами — ведь мы не твари дикие. Мы люди! Цивилизованные создания! Поэтому надо спеть!

Что?

Спеть!

Мы должны собрать мощнейший акустический усилитель, установить его на крыше Пика Нансена, направить на север, дать питание и доверить ему микрофон — главное он возьмет на себя. Он исполнит песню! Чувственную роскошную песню, что растрогает любого! И уж точно эта песня покажет насколько мы — рожденные и изуродованные в Мутатерре бедолаги — тонкие и чувственные натуры, что достойны лучшего места! Да! Он споет! Есть и песня — древняя! Название — «Позвони в мои бубенцы!». Ну, не буквально, конечно, но в песне заложен глубочайший смысл и…

Нахер…

Когда упырка в искристых трусах выволокли, я приткнулся к стене плечом и задремал, зная, что до следующих новостей — а они обязательно будут — у меня максимум пара часов и надо использовать их с толком. Подремать удалось сорок минут, а затем ко мне, буквально налегая впалой волосатой грудью на стволы дробовиков, продавился еще один посетитель — высоченный и нескладно сложенный люд с длинными белыми волосами. Он орал что-то хриплое и невнятное. Я уже приподнял револьвер, чтобы положить конец его и моим страданиям, но тут его окончательно прорвало, и он завопил про нашу невероятную скудоумность, ведь мы буквально сидим на богатейшем источнике пресной воды! Ее тут хоть жопой глотай, а мы вместо этого покупаем воду у всяких барыг, платя втридорога и хер еще его знает, что они туда подмешивают кроме собственных плевков и токсичной спермы.

Выслушав, револьвер я опустил и, уже с некоторым трудом поднявшись на стонущие от боли ноги, пошел к выходу, поманив за собой нескладного чужака. Он и впрямь был сложен будто из частей магазинных манекенов. Мускулистые плотные руки, огромные ладони, впалая узкая грудь при соответствующих плечах, мускулистый живот и толстенные налитые силой ляжки, что росли из столь тощей жопы, что ее по сути и не было. Не знаю как у него это получилось, но зато в нем не было и следа от ядомута. А еще он казался умным. Не просто умным, а знающим. По-настоящему знающим о теме разговора — а его монолог продолжался вовсю. Не обратив никакого внимания на смену дислокации, шагая рядом со мной, он продолжал громко говорить, изредка прерываясь, чтобы со стоном схватиться за живот. На в ответ на мой взгляд он небрежно пояснил:

— Завелось что-то… сру настоящими змеями — а змей боюсь до усрачки. Поэтому сру больше, дольше и в разных местах перебежками… Порочный круг, что глушится только голодовкой и самогоном и только на время. Есть самогон?

— На.

— Вот спасибо — почти выхватив флягу, он в несколько глотков ополовинил ее, с громким чмоканьем выпустил слюнявое горлышко из губ и, с шумом выдохнув, ухмыльнулся — Заразы во мне много, так что…

— Ты продолжай трындеть про воду — буркнул я, вытирая горлышко ладонью и делая обжигающий глоток.

— Да! Ты же не совсем конченный дебил, верно?

— Я? — лениво поинтересовался я, внимательней изучая незнакомца — Обзовись-ка…

— Свен!

Свен щеголял едва живой серой футболкой, рваными желтыми шортами с черными лампасами, дырявой бейсболкой поверх почти белых волос и пустой на вид поясной сумкой. Плюс обрезанные черные сапоги, что воняли так, будто все змеи из его жопы поселились именно там.