Инфер

– Куда меня?! Туда?! Ну я же больной! Лежащий больной! Почти инвалид! Сеньор! Вы видели мои язвы? Влажные сочащиеся язвы на моей несчастной груди! Они сползли уже до паха! Поразили орган любовной пульсации! Там даже надулись пузыри – и как я не просил отсосать мокроту, не согласилась ни одна чертова пута! Там такие язвы! Такие пузыри! – я могу показать! – засунув руки в шорты, гоблин зашурудил там, что-то пытаясь достать, но никак не в силах нащупать.

– Завали хлебало, хреносос. – велел я и что-то в моем голосе заставило гоблина заткнуться и отпрянуть. Зацепившись пяткой за корень, он завалился назад, не сумел вырвать из шорт руки и покатился кубарем по склону, ударяясь о камни, жесткие корни и стволы колючих деревьев. Остановился он только у самого дна, шагах в восьми от темноты под природным навесом, прикрывающим технический колодец.

– Первый сгодился – пробормотал я, поднимая к глазам бинокль.

Стоящий в паре метров от меня второй из посланных Моксой недоделков посерел и зашелся долгим лающим кашлем. Покряхтев, отплевавшись, утерев подбородок ладонью, он прохрипел:

– Ты убил его одним словом! Аохо! Аохо!

– Еще раз ахнешь…

Упырок захлопнул себе пасть обеими руками и поспешно рухнул на колени. Согнувшись, уткнулся лбом во взрытую землю и что-то сдавленно промычал, быстро затихнув.

Я внимательно глядел на лиановый навес – там что-то шевельнулось. Одновременно с этим заохал, застонал и перевалился на спину слетевший вниз придурок с ползающими язвами.

– Я-Я-З-В-Ы! – внезапно провыл он в небо. – Язвочки мои с пузыриками… лопнули! Лопнули! Лопнули! Бо-о-ольно мне…

Метнувшаяся из сумрака тень вмиг оказалась на одной из израненных ног и… чашу заполнил долгий воющий крик, что так хорошо был мне знаком. Я знаю эту боль. Хорошо знаю боль, когда тебе в ногу своей перемалывающей сосущей пастью впивается сучий серый плукс. Воющий недомерок закатался по земле, забил руками по камням, при этом избегая смотреть на пожираемую ногу и вообще особо не двигаясь с места. Орать он начал еще громче.

– Каппа. – произнес я, не отрываясь от просмотра комедии.

– Я вижу, лид, – правильно понял меня Каппа, – вижу… это нормально?

– Нет. – покачал я головой. – Такое дерьмо прежде не видел. О…

Из укрытия выметнулось сразу шесть плунарных ксарлов, с радостью вцепившихся в живое орущее мясо. На несколько оглушительных секунд крик усилился, достигнув ультразвуковых высот и… оборвался. Мясо еще было живо, но болевой шок милосердно отключил сознание жертвы.

– Ты видишь это? – спросил я, не отрываясь от бинокля.

– О таком ты не рассказывал, лид.

– Такого дерьма я и не видел. – произнес я, поднимаясь и делая шаг к экзоскелету. – Насладись могуществом, Каппа. В следующий раз мы экзы без нужды использовать не будем.

– Я понимаю. Твоя логика непогрешима. А настрой воина все так же суров.

Поняв, что так легко как раньше нам такую сложную технику как экзы, чьи ресурсы быстро истощались, не починить, я решил использовать их только в крайнем случае – вот как сейчас. А во всех других – по старинке. Броник, шлем и дробовик.

– Мы справимся. – уверенно заявил Каппа. – Таков путь.

– Плохо на тебя вливания мозговые повлияли. – хмыкнул я, «погружаясь» в спинную щель Гадюки. – А может, и нет… Давай, сержант. Я за тобой.

– Есть!

Подняв с земли связку из десятка звенящих коктейлей Молотова, экзоскелет бодро двинулся вниз, не торопясь, но и не слишком медленно преодолевая каменистый склон. Он пару раз зацепился за скрытые корни, но они не выдержали напора ходячей стали и со щелчками лопнули, сдаваясь. Примитивные природные ловушки, что за прошедшие тысячелетия угробили немало обезьяногоблинов. Трясущееся тело медленно утягивалось под навес. Часть плуксов отпустила вкусное мясо и насторожено развернулась к шагающей к ним смерти. Еще две безглазые чешуйчатые твари наблюдали за осторожно спускающимися по соседнему склону придурками-помощниками. Гоблины держали в лапах веревки, несколько бутылок с огненной смесью и волокли за собой наспех связанную из металлической сетки и проволоки корзину.

Мокса на самом деле отдала нам самое отребье, явно надеясь, что они сдохнут в первые же минуты боя. Говорливый придурок и ворчливый старик, радостно готовящийся стать стукачом Старой Матери – причем по собственной инициативе. Он и в тетрадках что-то строчил, мерзко похихикивая в ночи, подсвечивая себе огарком свечки – так сказала Куидди. Она уже прочла его тетради, сумев разобрать в них аж четыре различных языка и поняв достаточно, чтобы увидеть – гребаный старпер фиксирует все подряд, вписывая в свои отчеты имена, прозвища, позиции, кто и как ругал старую систему, кто и как подмахивал новой, кто ворует, кто грабит, кто самый подлый и тому подобную грязь, собранную ото всех изгоев понемногу. Получилось отвратное блюдо, полное самых неожиданных фактов – уверен, что Мокса уже забрала эти записи и спрятала, зная, что доигравшийся старик не вернется.