INFERNALIANA. Французская готическая проза XVIII–XIX веков

— Если бы вы постигли законы перехода санскрита в литовский язык, вы бы признали в слове локиссанскритское arkchaили rikscha.В Литве локисом называется зверь, которого греки именовали arktos, римляне — ursus, а немцы Bar. Теперь вы поймете и мой эпиграф:

Miszka su Lokiu

Abu du tokiu.

Известно, что в Романе о Лисемедведь называется Damp Brun.Славяне зовут его Михаилом, по-литовски Мишка, и это прозвище почти вытеснило родовое его имя локис.Подобным же образом французы забыли свое неолатинское слово goupilyили gorpil, заменив его именем renard. [120]Я мог бы привести вам много других примеров…

Но тут Аделаида заметила, что уже поздно, и мы разошлись.

Перевод М. Кузмина

КЛОД ВИНЬОН

Клод Виньон — имя одного из персонажей бальзаковской «Человеческой комедии» (литератора по профессии), ставшее псевдонимом Ноэми Рувье (1832–1888), жены видного политического деятеля Третьей республики Мориса Рувье; она была известна как скульптор, художественный критик и беллетрист.

Ее фантастические новеллы принадлежат традиции моралистической фантастики (сверхъестественные события служат расплатой за прегрешения и преступления героя), но, в отличие от Бальзака, писательница в духе натурализма подчеркивает полубессознательный характер преступления: решающий шаг совершается преступником как бы в помрачении сознания, помимо его хладнокровных расчетов.

Десять тысяч франков от дьявола

Напечатано в сборнике: Vignon Claude. Minuit! R'ecits de la veill'ee. Paris, 1856. Финальная сцена повести, где убийца оказывается в обществе убитых им людей под капающей на них водой, навеяна, очевидно, впечатлениями от трупов в морге, посещения которого во второй половине XIX века практиковались как модное, щекочущее нервы приключение.

Перевод, выполненный по вышеуказанному изданию, печатается впервые.

I

Читатель, ты слишком хорошо знаешь своего Бальзака, а следовательно, и пансион Воке, чтобы у нас могло возникнуть желание нарисовать бледную копию этого заведения. Однако заглянуть сюда нам придется, ибо именно здесь начинается наша история. Что ж, тем хуже! Герой наш проживает в меблированных комнатах, а меблированные комнаты — это всегда подобие пансиона Воке! ^{396}Итак, перенеситесь мысленно на одно мгновение в вонючую клоаку улицы Нев-Сент-Женевьев. В очередной раз представьте себе сырую столовую, стены которой навеки пропитались отвратительным запахом жареного лука и тушеного чернослива; дряхлую мебель, щербатую посуду, грязные салфетки; а затем лестницу со сбитыми ступенями, холодные, бедно обставленные комнаты. Главное же, вспомните обитателей пансиона! Одиноких стариков, что дотягивают здесь остаток жизни, полной лишений, или же пытаются скрыть внезапно подступившую нищету; людей, отвергнутых обществом, что прозябают, подобно моллюскам, ибо им не удалось умереть и никто их не убил; юношей из провинции, которых скупость или бедность родных принудила решать извечную проблему: жить и учиться в Париже на тысячу двести франков в год.

Вообразили? А теперь спуститесь уровнем ниже. Пусть дом станет еще более мерзким, а нищета — еще более отталкивающей. Замените мамашу Воке грязным стариком, который сожительствует с кухаркой. Само заведение расположите на улице Копо в глубине двора, Пуаре сделайте еще более забитым, а Мишоно — более дряхлой и злобной, Растиньяка же — совсем обездоленным. Тогда вы получите представление о меблированных комнатах для особ обоего пола и прочих, чьим содержателем в 1840 году являлся господин Бюно.

За полный пансион нужно выложить шестьсот франков. Выводы делайте сами!

Стол уже накрыт, и за ним расположились в различных позах, указывающих на особенности характера, привычки или увечья, хорошо знакомые нам персонажи.