INFERNALIANA. Французская готическая проза XVIII–XIX веков

Огюст Вилье де Лиль-Адан (1838–1889) — крупнейший прозаик французского символизма. В своих романах и драмах стремился «обосновать логикой» иррациональные видения, введя их в рамки некоей мистико-идеалистической системы. В некоторых произведениях (роман «Грядущая Ева», 1886) сближается с новым типом литературы — научной фантастикой.

Предзнаменование

Впервые напечатано в еженедельнике «Ревю де леттр э дез ар» с продолжением в декабре 1867 — январе 1868 года. В переработанном виде вошло в сборник Вилье де Лиль-Адана «Жестокие рассказы» (1883), в советское академическое издание этого сборника (1975) включено не было.

Перевод, выполненный по изданию: Villiers de Lisle-Adam. Contes fantastiques. Paris, 1965, — печатается впервые. В примечаниях использованы комментарии Алана Рейта и Пьера-Жоржа Кастекса в издании: Villiers de Lisle-Adam. C Euvres completes. Paris, 1986. Т. 1 (Bibliotheque de la Pleiade).

Господину аббату Виктору де Виллье де Лиль-Адану^{446}

Внимай же, человек, что явился перед восходом и пробудет до заката. Истинно (первым) был тот, кто не был ты. Потом только, из низменной материи зародившись, в утробе материнской кровями месячными вскормившись, ты обрел оболочку, что стала твоей второй кожей. Оттуда, облекшись еще более низменным покровом, ты явился к нам — таковы были одежда твоя и убранство! И не помнишь ты, каково происхождение твое. Человек есть лишь сперма зловонная, мешок дурнопахнущий, пища червей. Познание, мудрость, разум развеиваются, словно облака, если нет Господа.

После человека — червь; после червя — мерзость и нечистоты. Итак, всякий человек обращается в не-человека.

Зачем плоть свою украшаешь и ублажаешь, если срок, отпущенный тебе, после коего станешь ты пищей червей могильных, краток, а о душе своей воистину не заботишься — а ведь она предстанет перед Господом и Ангелами его на Небесах!

Святой Бернард.^{447}

Размышления т. II.

Болландисты, Приготовление к Страшному Суду.^{448}

Однажды зимним вечером, когда в компании приятелей, склонных к рефлексии, мы пили чай, сидя возле яркого огня в доме одного из наших друзей, барона Ксавье де ла В*** (бледного молодого человека, который после долгих лет, проведенных им в юности на военной службе в Африке, стал отличаться излишней слабохарактерностью и незаурядным поведением, выражавшимся в крайней вспыльчивости), разговор коснулся предметов весьма мрачных: речь зашла о природе совпадений — необычайных, поразительных, таинственных, таких, какие случаются в жизни некоторых людей. — Вот одна история, — обратился к нам хозяин дома, — которую я не собираюсь истолковывать. Она достоверна. Быть может, она произведет на вас некоторое впечатление.

Мы закурили сигареты и выслушали следующий рассказ.

— Случилось это в период осеннего солнцестояния 1876 года,^{449} как раз когда все возрастающее число беспричинных смертей — скажем так, излишне скоропостижных — начало возмущать парижских буржуа и изрядно их тревожить.