Инферно

Холодность Алана в ту ночь пришпорила Ника, своим пальцем он взвел курок, и покрепче взялся за спусковой крючок.

Он почти сделал это, как в его голове один голос перебил голоса Алана и Кейси.

Голос Коди…

Каждый человек рожден с чувствами зависти и ненависти. Если дать им дорогу, они приведут его к насилию и преступлениям, а преданность и убеждения будут отброшены в сторону. И тогда он будет потерян навсегда. Навсегда проклят. Не миром или обстоятельствами его рождения, но по своей же воле.

И неожиданно, его взгляд прояснился, он словно получил удар по телу. В трезвом сознании он увидел, какое кровавое месиво сотворил с Аланом. От ужаса ему стало плохо. Он едва узнавал лицо Алана. Кровь покрывала их обоих. Новая одежда, которой он так гордился, была уничтожена.

«Как я такое мог сотворить с человеком?»

Он был животным.

«Нет, ты хуже. Ты Малачай».

- Пппожалуйста, - молил Алан своими распухшими, кровоточащими губами. – Не убивай меня.

Отпустив его, Ник отшатнулся.

- Что ты делаешь, - потребовала ответа Кейси, приблизившись к нему. – Он собирался ограбить тебя и изнасиловать меня. Он животное! Убей, пока он не причинил вред кому-нибудь еще. Ты должен ради мира покончить с его жизнью, чтобы сделать его безопасным.

От ее непрерывного ворчания, его гнев снова вспыхнул… Все поблекло, пока он не сосредоточился только на том, чтобы заставить Алана страдать.

«Я стану Малачай…»

И он ничего не мог сделать, чтобы остановить это.

Глава 11

Калеб оторвался от шумерского текста, который читал, и по его коже побежали мурашки. В эфире возникло древнее волнение, которое он не ощущал веками.

От этого он разозлился, а его кровь застыла.

Каким-то образом Ник быстро перекачивал силы отца в свое тело.

Это не хорошо. Ник то к своим силам не привык, не говоря уж о силах сформировавшегося Малачай.

- Что ты наделал, парень? – он встал и собрался идти за Ником, как почувствовал глубокие колебания, от небезызвестного источника.

Адариан призывал его к себе.

Как у личного раба Адариана, у Калеба не было выбора, оставалось лишь сделать, как сказано. И нельзя было упустить яростное волнение в этом зове. Адариан паниковал.

Может, он наконец умирает…

Стрела раскаленной добела надежды вонзилась в него. Он молился о смерти Адариана так давно, что уже и не помнил, когда последний раз наслаждался воздухом свободы.

«Да умри уже наконец, бесполезный кусок дерьма».

Превратившись в ворона, Калеб вылетел в открытое окно наверху и направился к тюрьме в Анголе, где отец Ника скрывался среди самых опасных преступников страны. Именно там Адариан мог заряжать свои силы, ничего для этого не делая. Именно там никто из его врагов и не подумает его искать. В конце концов кто добровольно уйдет в тюрьму, после того как сбежал из адской потусторонней тюрьмы, где Адариан провел большую часть своей жизни?

Ответ очевиден – Малачай. Другие существа не думали так, как он. Малачай воспитывали с перевернутым мышлением и моральными принципами.

Добравшись до знаменитой тюрьмы, Калеб влетел в окно одиночной камеры Адариана. Но старшего Малачай там не было. Калеб наклонил голову. Слишком поздно для прогулок Адариана по двору…

С тех пор, как он попал в список ожидающих смертельную казнь за самые гнусные убийства в истории Луизианы, его должны были держать в камере двадцать три часа в день.

«Он наконец умер».

На мгновение Калеб возликовал.

Пока не осознал, что его все еще призывает хозяин.

Вот дерьмо. Он жив…

Разочарованный в своей удаче, Калеб последовал за зовом, пока не достиг Медицинского центра им. Р.Э. Барроу младшего, куда заключённые приходили за медицинской помощью. Поменяв форму на человеческую, он проник в здание и оставался невидимым в поисках хозяина.

Он знал, что найдет Адариана, когда попадет в самую защищенную комнату, что было смешно, ведь тот мог выбраться из здания так же легко, как Калеб.

Без промедлений он прошел через охраняемую дверь, в скудно обставленную комнату, где Адариан всеми четырьмя конечностями был привязан к больничной койке… Ну точно. Как будто это остановит Адариана, если он захочет кого-нибудь убить.

Но к слову Адариан выглядел ужасно. Старший Малачай был бледен и изможден. Слаб. Калеб никогда его таким не видел. На голове Адариана даже была повязка и темные синяки покрывали его обнаженную кожу. Но все же не это поразило Калеба больше всего, а цвет крови, просачивающейся через марлевую повязку.

Темно-красная. Это могло значить лишь одно…

- Ты умираешь?

Адариан скривил рот от глупого и очевидного вопроса Калеба.

- Убери радость из своего голоса, раб. Я еще не умер, и у меня все еще достаточно сил, чтобы покончить с твоим жалким существованием, - но его предсмертные хрипы свели эту угрозу на нет. Калеб приблизился, чтобы рассмотреть многочисленные раны, покрывающие тело Адариана.

- Что случилось?

Его дыхание прерывалась, он облизал свои сухие, разбитые губы.