Инферно

Уже одна несправедливость этого сводила его с ума. Но боги не позволяли ему комфорт сумасшествия, чтобы сбежать из этого ада, в котором он застрял. И он уже не был тем существом, до безумия любившим ее. Она забрала его благородство и любовь с собой в вечность, и оставила его вечно переживать утрату и боль.

«Я горе. Меня зовут Ненависть. Болезнь. Гнев».

Одинокая слеза скатилась по его щеке.

Ненавидя свою слабость, он стер ее так сильно, что оцарапал кожу. Жгучая боль вернула его в реальность, к заданию, которое дал ему Адариан. Старший Малачай умирал, и раз уж Калеб не знал, кто это делал с ним, то и не представлял кем будет его следующий хозяин.

Но одно он мог гарантировать, кто или что не подбиралось бы к Адариану, но он без колебаний завладеет и силами Калеба, и его телом. Как бы ни был плох Адариан, но чаще всего он оставлял Калеба в покое.

Его следующий хозяин, возможно не будет таким небрежным.

Он сжал челюсти. Рабство было отстойным для любого, но для демонов все было гораздо хуже. Если их хозяин хотел пытать их, они даже не могли умереть и избежать этого. И почти все, кто знал, как поработить демона были так жестоки, что по сравнению с ними Маркиз де Сад был буддийским монахом-ребенком с цветком.

Сжав зубы, он воспользовался своими силами, чтобы вернуть медальон Лилианы в свою комнату, где он не сломается и не потеряется. Его руки немедленно стали холодными от неожиданной пустоты, и дыра в его сердце разболелась еще сильнее. Когда он смотрел в ее добрые голубые глаза, он видел вечное будущее рядом с ней.

Вместо вечно любви и счастья ему было предоставлено лишь три года с ней. А если точнее двести четыре дня.

Ничто по сравнению с вечностью.

Закрыв глаза, он попытался забыть, что ее жизнь была единственным, о чем он умолял.

Но даже сейчас он видел себя, покрытым ее кровью, кричащем своему отцу помочь ему. Кому-то, да хоть кому, кому он стал бы служить за возвращение жизни единственному человеку, которая делала его цельным. Нужным. Любимым.

Кода-то его драгоценная Лилиана жила и умерла за свои убеждения.

Чертова ситуация, когда душа умирает, а зло, забравшее ее продолжает жить. И будут прокляты больше все те, кто видит, что зло приближается к другим и отказываются контролировать его. И это не из-за страха, что родятся герои, а скорее из эгоистичной любви к себе, которая не позволяет им бороться с пытками, смертью и деградацией остальных. Уж лучше умереть, защищая других, чем знать, что мог спасти их, но решил ничего не делать.

«И те, кто считают, что один человек ничего не сможет сделать, скажу им так… самая опасная приливная волна начинается с невидимой ряби в огромном океане. Живи так, чтобы твоя цельность мотивировала стремиться к совершенству еще долго после твоей смерти, и знай, что ни один подвиг или жертва, или предложение искренней любви или дружбы, никогда не забываются теми, кто получил их».

Слова Лилианы преследовали его. Она научила его, что уж лучше оставаться одному, чем окружать себя моральными банкротами. Люди, что принижали его своей завистью и подколками, смягченными юмором, считали, что он так туп, что не распознает оскорблений, если их замаскировать с умом.

Он отказался от своей жизни яростным покорителем, чтобы жить в крошечной хижине, где Лилиана сделала его королем ее милого маленького мира. И она была права. Он никогда ни на наносекунду не забывал тепло ее любви, которая научила его мертвое сердце биться.

Даже сейчас, хоть он это и ненавидел, но старался быть тем человеком, которого она разглядела в нем.

И да, он прекрасно понимал ту холодную ненависть, которой первый Малачай воспылал к его матери из-за смерти жены и ребенка. Ту же ненависть он почувствовал к отцу, который проигнорировал его просьбу спасти Лилиане жизнь.

Взять его жизнь взамен ее.

«Как ты мог, бесполезный ублюдок, когда прекрасно знал, что она была всем, что у меня есть?»

Его ноздри раздувались от ярости.

«Хватит, Малфас. Не думай об этом».

Он ничего не мог изменить в прошлом.

Ему нужно было сосредоточиться на будущем. Только это он может изменить.

Что бы не убивало Малачая, но эту дьявольскую силу следовало бояться. И если они убьют Адариана в момент, когда никто, кроме Ника не сможет ослабить его, то смогут контролировать и Ника тоже.

Это реально пугало.

Хотя Калебу и не нравился мир, в котором ему приходилось жить, но он знал, что все станет гораздо хуже в руках чего-то столь могущественного, и он не предаст память жены, убрав руки в карманы и отвернувшись от грядущей битвы.

Тем более, когда он знал, как сражаться и победить.

И это все не ради того, чтобы следовать данным приказам. Не чтобы спасти свое бесполезное существование… он и так уже был в аду. Все ради того, чтобы поступить правильно.

Бороться за тех, кто не может сам.

Адариан пропал в своей ненависти, и Калебу было уже не спасти его.

Но Ник…